К 80-ЛЕТИЮ ПЕРВОГО САЛЮТА В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ
Тайные дневники первого председателя КГБ Ивана Серова были обнаружены через 25 лет после его смерти. Их удалось издать с участием депутата Госдумы РФ Александра Хинштейна. Автор воспоминаний, известный чекист, во время войны занимал пост заместителя наркома госбезопасности, с 1947-го по 1954 год – служил первым заместителем министра внутренних дел СССР, с 1954-го по 1958 год – председателем Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР.
Придя в КГБ, Серов реформировал ведомство: организовывал шпионскую сеть, контрагентов, кадры, вербовку. В тот период советская разведка шла впереди западной – недаром Иван Серов получил в ЦРУ кличку «Иван Грозный». В 1958-м он стал начальником Главного разведывательного управления Генштаба, прослужив на этом посту до 1963 года. Послужной список, как говорится, весьма впечатляющий. И не стоит удивляться тому, что свои записки автор скрывал от широкой общественности. Его зять, писатель Эдуард Хруцкий, говорил, что Иван Серов не любил распространя
Серов стал участником самых «горячих» и богатых событиями вех Великой Отечественной войны. Он выполнял особые поручения Сталина и Берии, приезжал в Сталинград накануне контрнаступления, выезжал в блокадный Ленинград, организовывал поездку Сталина на фронт перед Смоленской операцией и лично сопровождал Верховного главнокомандующего. В его записках есть большой кусок, посвящённый поездке Иосифа Сталина на Калининский фронт, что для нас представляет особый интерес.
Началась поездка с посещения Гжатска (ныне Гагарин), то есть Западного фронта, и только потом предполагался выезд на Калининский фронт, к командующему Андрею Ерёменко. Ржев был до основания разрушен, и найти подходящее жильё здесь было невозможно. Поэтому «квартирьеры» поехали в деревню Хорошево, что почти не была затронута войной. Там остановились, как пишет автор, «на одном полугородского типа с палисадником перед окнами домике, принадлежащем местной колхознице Кондратьевой». Наталья Кондратьева колхозницей не была, до войны она работала на льночесальной фабрике, но замнаркома, по всей видимости, такими нюансами не интересовался: раз живёт в деревне – значит, колхозница.
Ещё больше разночтений по поводу того, как проходила подготовка к приезду Сталина. В одних источниках пишут: с хозяйкой быстро договорились, что её домик займут на несколько дней. Ей предложили на время переселиться к соседям, и она дала согласие. Иван Серов рисует несколько иную картину: «Приехал в деревню, и мне понравился один небольшой домик с крыльцом и сравнительно чистый дворик. Захожу к хозяйке и говорю, что в этом доме остановится советский генерал на пару дней. Она, глупая, как завопит на меня: что же это такое – при немцах полковник жил; русские пришли – генерала на постой ставят. Когда же я жить буду?! Я тоже разозлился, говорю: чтобы через полчаса тебя здесь не было. А я уже узнал, что через дом живет её брат, так что и она может там ночь провести».
В другом рассказе картина представлена ещё живописнее. Там подтверждается: хозяйка была далеко не в восторге от известия, что в её доме на время поселится «генерал». Но дальнейшее повествование явно надуманное – так сказать, для оживления повествования. «Хозяйка, – сказал Серов, – в вашем доме генерал жить будет, так что вы его на три дня освободите». – «Ну, что за жизнь! При немцах полковник жил, теперь генерал, когда от вас отдых будет?!». – «Скоро, хозяйка, – засмеялся Серов, – очень скоро». – «А генерал-то твой меня не обокрадёт? Немецкий полковник даже глиняные горшки спёр». Серов и Зубарев (генерал-майор, начальник охраны тыла фронта – прим. ред.) расхохотались. «Не сопрёт он, хозяйка, твои горшки», – успокоил Зубарев».
Дальше воспоминания Серова практически не отличаются от иных источников. Немедленно в доме навели порядок, обеспечили связь, во дворе соорудили летнюю кухню. Покрасили и поклеили стены комнат, почистили и посыпали песком территорию во дворе и вокруг дома. Привели в порядок палисадник, засаженный кустами малины и вишнями.
Серов пишет, что по приезде в хорошевский домик Сталину понравилось размещение, но произошло недоразумение, по которому пришлось давать объяснение. Телефонистки ВЧ-связи поставили в доме полевой телефон «Эриксон» (английский). Для разговора с абонентом вначале следовало крутить ручкой, а потом прижимать клемму. Сталин поднял трубку и заказал Ерёменко, но связаться с ним сразу не смог.
«Я ему рассказал, что надо вертеть ручкой и нажимать клемму, но уже увидел, что он сердится. Я сразу ушёл. Со двора слышу – уже по телефону начался «шум», который длился минут десять из-за того, что фронт топчется на месте. Получился разговор «по-русски» раза два в адрес Ерёменко, что с ним редко случалось, и он повесил трубку. Я впервые слышал такую ругань Сталина. Потом позвал меня и говорит: «Сейчас приедет Ерёменко. Надо встретить у деревни и проводить сюда. Кто это может сделать?». Я ему говорю: начальник охраны тыла Калининского фронта генерал-майор Зубарев (наш пограничник). – «Давайте его сюда!» – распорядился Сталин.
Дальше последовал забавный эпизод с Зубаревым, когда он, несмотря на предупреждение Серова, что надо обращаться в Главковерху просто «товарищ Сталин», начал перечислять все его регалии и постоянно щёлкать каблуками. Это Иосифу Виссарионовичу пришлось явно не по душе. И он засомневался в способности генерал-майора точно выполнить поручение. Но Зубарев с заданием, конечно, справился, а то, что забыл о предупреждении, так что поделаешь – разволновался человек.
С Ерёменко тоже вышел казус. Тот привёз с собой бригаду кинооператоров и фотографов, и очень хотел сделать видео- и фотоматериалы со Сталиным. Но Серов подставляться не стал, посоветовав Ерёменко самому обратиться с таким предложением к товарищу Сталину. Разговор между ними шёл непросто и вёлся на высоких тонах. Верховный был недоволен тем, что фронт не выполнил боевую задачу, поставленную Ставкой. Но тут произошло событие, которое кардинально изменило настроение Сталина.
Серова отозвал пограничник из войск НКВД по охране тыла фронта и доложил: только что по радио сообщили, что наши войска заняли Белгород и выбивают фашистов из Орла. В записках рассказывается об этом эпизоде так: «Я подошёл и доложил об этом Сталину. Он, улыбнувшись, сказал: «В старой Руси победу войск отмечали при Иване Грозном звоном колоколов, кострами, гуляньями, при Петре I – фейерверками, и нам надо тоже отмечать такие победы. Я думаю, надо давать салюты из орудий в честь войск победителей». Мы с Ерёменко поддержали эту мысль».
Довольно скромно пишет Серов о своём и Ерёменко участии в решении Сталина о проведении салюта. А вот будущий маршал в своих мемуарах поначалу расписывал, что Сталин прямо-таки совета спрашивал у него, надо ли салютовать победителям. Потом, правда, попридержал фантазию, и уже столь высокопарных речей в его воспоминаниях не было.
В воспоминаниях Серова много примечательных деталей. Так, например, он пишет, что перед отъездом Ерёменко Сталин потребовал вино и фрукты, и все выпили по рюмке за успех на фронте. «После этого Ерёменко осмелел и говорит: «Товарищ Сталин, мне хотелось бы с вами сфотографироваться во фронтовых условиях». Сталин посмотрел на него, помолчал, а потом сказал: «А что, неплохая мысль». Ерёменко расцвёл. Я подумал, что кинооператоров, которых угнал от деревни, теперь не найдут, и будет мне неприятность. Далее Сталин сказал: «Давайте, Ерёменко, условимся так: как только ваш фронт двинется в наступление и освободит Смоленск от немцев, вы оттуда позвоните мне в Москву, и я приеду специально к вам туда, чтобы сфотографироваться». Тогда я понял тонкость иронии Сталина.
Выполнить обещание об активизации действий на фронте Ерёменко не удалось, и его впоследствии освободили от командования фронтом». Отъезд Сталина в разных источниках тоже представлен по-разному. Сталин дал поручение вознаградить хозяйку дома за предоставленный кров. При этом Верховный главнокомандующий, будучи человеком мнительным, явно не желал никакой публичности. В позднейших воспоминаниях Кондратьевых есть упоминание, что дочь узнала Сталина, увидев его во дворе. Верится в подобное с трудом, поскольку от внешних глаз дом был надёжно «закамуфлирован» палисадником.
Серов пишет: «когда подали машины для отъезда, несколько стариков, крестьян, женщин подошли и увидели т. Сталина. Он, садясь в машину, поприветствовал их. Они радостно замахали руками. На ж/д станции я посадил их в поезд, попрощался и поехал «расплачиваться» с хозяйкой. Она подошла ко мне и говорит: «Так ведь это же т. Сталин был!». Я говорю: «Да». – «Так пусть он у меня живёт, сколько хочет! Я ведь не знала, что это Сталин».
Каким образом поблагодарили хозяйку дома, тоже не вполне ясно. По Серову выходит, что Иосиф Виссарионович был не против вознаграждения в сумме 100 рублей, но потом согласился с тем, что лучше всего передать продукты. Организатор поездки на фронт рассказывает об этом достаточно сдержанно. А вот фантазия его зятя, писателя Эдуарда Хруцкого, разыгралась самым кипучим образом: «Позвали хозяйку. «Спасибо от меня и вашего постояльца, он вам все продукты оставляет. Хозяйка вошла в кладовку. Там лежали ящики консервов, шоколада, поленница сухой колбасы. «Это всё мне?». – «Тебе, тебе», – засмеялся Серов. – «А кто ж это был у меня на хате?». – «Товарищ Сталин». Хозяйка ахнула и грохнулась на пол. Пришлось вызывать военфельдшера».
Получается, не знала хозяйка, кто гостевал в её доме. В то, что не знала, верится легко, а вот во всё остальное – с трудом. Во-первых, Сталин хоть и не ходил по магазинам и рынкам, вряд ли столь плохо ориентировался в бытовых ценах. Поскольку не мог не знать, что с началом войны рыночные цены на продукты были пущены в свободное плаванье и возросли в 13-15 раз. Вот и Смагин свидетельствует: «…хозяйке дома, в котором останавливались т.т. Сталин и Берия, я вручил 300 рублей денег и передал ей приблизительно около 20 кг продуктов. Из местного населения, городских и районных руководящих советско-партийных работников никто не знал о пребывании т.т. Сталина и Берия в дер. Хорошево, по крайней мере, до момента их отъезда. Лишь в результате некоторых моментов тов. Сталина видели, когда он выходил из машины и направлялся к вагону на ст. Мелихово, красноармейцы части внутренних войск НКВД, дислоцировавшейся в Ржеве. От них именно и разошлись слухи о пребывании т. Сталина в районе города».
Замнаркома госбезопасности Серов, вернувшись в Москву, позвонил генералу Власику, чтобы тот ехал встречать на вокзал Сталина. Оказалось, что в Москве никто из членов Политбюро не знал, где находился в эти дни Верховный. В тот же день вечером, согласно приказу Сталина, состоялся салют в ознаменование победы над фашистами под Белгородом и Орлом. Поздно вечером были произведены 12 залпов из 24 орудий. Так, 5 августа 1943 года в деревне под Ржевом родилась идея проведения первого салюта, которые до сих пор гремят по нашей стране в дни государственных праздников.
P.S. Мероприятия в честь памятной даты стартовали вчера: в музее «Ставка Сталина» состоялась конференция, посвященная приезду Иосифа Сталина в деревню Хорошево. Ранее в Музее Калининского фронта открылась тематическая выставка «Салют знаменует Победу», где основное место занимают материалы ржевитян, которые принимали непосредственное участие в организации быта главы государства..А 5 августа в «Ставке Сталина» будет организованна торжественная программа «Событие живёт в памяти народной», почётным гостем которой станет дочь маршала Советского Союза Андрея Ерёменко Татьяна.
