О патологоанатомах писать не принято. Они как бы «за кадром» медицинской помощи. Нередко так и говорят: врач из морга. Однако ни одно уважающее себя лечебное учреждение не может без него обойтись. Почему? Об этом «РП» рассказывает Владимир ПАХУНОВ, заведующий патологоанатомическим отделением Ржевской ЦРБ, врач высшей квалификационной категории, кандидат медицинских наук. Накануне Дня медицинского работника за многолетний плодотворный труд, профессиональное мастерство и высокие личные достижения Владимир Ильич был награждён нагрудным знаком «Отличник здравоохранения».

«СЫНОК, ПРИЕЗЖАЙ К НАМ!»

– Сам я – ржевский, – рассказывает Владимир Ильич. – Отец родом из Санкт-Петербурга, а мама – из Вологды. Папа – военнослужащий, по России много поездил. В Ржев родители однажды приехали к родственникам, и – поразились: какой зелёный город! Кругом деревья – красота! Купили здесь домик, переехали на новое место жительства, а 1963-м я родился.

В 1980 году уехал в Калинин учиться. В Ржев вернулся в августе 1988-го, после окончания Калининского медицинского института. Родители сказали: «Сынок, приезжай к нам!». Пришёл в деканат, объяснил, что мои родители – пожилые люди, живут одни в Ржеве. Заведующий патологоанатомическим отделением областной больницы мне говорит: «А ты не хочешь стать патологоанатомом? В Ржеве он как раз требуется…».

– То есть, Владимир Ильич, вы стали патологоанатомом, благодаря любви к родителям?

– Совершенно верно!

– Своё первое вскрытие помните?

– Это был 1987 год. Первое вскрытие производил в областной больнице (работал тогда торакальным хирургом). Разрезы – это же определённая хирургическая операция. Первый день был короткий: сделал лишь эвисцерацию – выделил органы и ткани, а голову не смог распилить. Сейчас на это уходит максимум полчаса.

– Да, профессионализм – великая сила!

– Когда начал работать в Ржевской ЦРБ, у нас было большое межрайонное патологоанатомическое отделение. Заведующий – Анатолий Николаевич Кузьмин, доктор – заслуженный врач Российской Федерации Людмила Яковлевна Виноградова, Сергей Евгеньевич Немыгин и я – четвёртый хирург.

«ШТУЧНЫЙ ТОВАР»

– А закончилось тем, что сейчас вы работаете один. Как же справляетесь, Владимир Ильич?

– Тяжко, если по-честному. Прошу своего руководителя в Твери: дайте мне молодого специалиста! У меня – огромные знания, опыт. Научу человека, как правильно вскрывать (есть разные методики вскрытия – в зависимости от того, какая патология у больного). Как правильно проводить морфологические исследования, как вести себя с родственниками – всему научу! Говорит: никто не идёт. Специальность вредная (надбавка за вредность –25%), ставка – 5 часов, после 20 лет стажа можно уйти на пенсию. Дефицит кадров в стране огромный: учиться – долго, работать – сложно!

Ранее вместе со мной работали ещё три врача, но одного пришлось уволить за профнепригодность, другого сгубила страсть к алкоголю, ещё один врач умерла от рака. Очень жаль: некому передать опыт!

Кстати, в 1987 году, когда оканчивал Калининский мединститут, по статистике в стране работали 1 000 100 врачей, и патологоанатомов из них – всего четыре тысячи человек.

– Да, вы – «штучный товар»…

– Сейчас нас тысячи полторы осталось. В целом служба и в области, и в России страдает от нехватки специалистов. Работа очень специфичная, серьёзная. Патологоанатом проводит вскрытия – это само собой разумеется, но мы также смотрим биопсийный материал живых лиц, проводим морфологические исследования. Большую часть моего времени занимают исследования материала живых людей – биопсийного или операционного. Кроме того, я рецензирую все истории болезней, пишу совпадения и расхождения заключительного клинического диагноза…

СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА

– И ни один хирург или онколог не сможет обойтись без ваших услуг…

– Конечно! Но наша служба – параклиническая, то есть, лично с больными я не общаюсь. Тем не менее, те данные, которые я выявляю при морфологическом исследовании, непосредственно влияют на здоровье больного. Я являюсь первичным звеном, и от того, что увижу под микроскопом, зависит дальнейшая жизнь человека.

– Считают, что рак – это уже не приговор. Главное, перехватить болезнь на ранней стадии…

– Стараюсь! Смотрю морфологическое исследование: в целом всё хорошо, но тут – бац! – две-три клеточки нахожу, где что-то не так. Отбираю стёкла и направляю на консультацию в Тверь, Москву, чтобы правильно поставить диагноз. Кстати, недавно стал смотреть свои данные за последние 15 лет. Особенность патанатомии в том, что у нас хранится всё – стёкла, блоки, журналы. Можно через десятилетия поднять материалы и ещё раз пересмотреть. Обратил внимание: очень много стало опухолевых процессов. Не знаю, с чем это связано…