Этот рассказ-быль – о бывшем сотруднике учреждения ИЗ-69/3 г. Ржева (следственный изолятор №3) Марии Георгиевне Хрянской. Она, не дрогнув, выстояла в схватке с убийцей, который вместе с сокамерником пытался совершить побег из изолятора. Фамилия Маши – настоящая, остальные – вымышленные, но в основу рассказа легли реальные события 1989 года.

В камере их было трое: ранее судимый Ряпушенко, бывший «химик» Косяков, арестованный за кражу личных вещей и побег из-под стражи, да Иван, которого первые двое в расчёт не брали – мелковат был.

Ряпушенко заранее всё рассчитал: «Как ни крути, а за убийство четверых – «вышак» светит. А вдруг повезёт? Надо попытать счастья. Уйти в бега. Затеряться, растаять среди миллионов, залезть в тайгу, в тундру, к чёрту на рога! Но зато – жить! Жить! ЖИТЬ!».

Напоследок судьба подкинула ему в напарники Колю Косякова. Не худосочный малый. Глуповат, правда… Но ведь с ним не в шахматы играть. Для дела его ум и не нужен. Главное – его бычья сила.

Вечером, лёжа на соседних «шконках», Ряпушенко начал разговор о главном:

– Лето скоро, Колюнь!

– Чего? – переспросил Косяков.

– Лето, говорю. Хорошо бы на травке полежать, а лучше – на песочке, гденибудь на взморье…

– Хорошо-то хорошо, а мани-мани? – пропел Коля.

– Мани есть. Даже кое-что поболе, – ответил Ряпушенко.

– Точняк? – наклонился к нему Косяков.

– Чё, побожиться? – Не надо. Верю.

Какое-то время помолчали. Ряпушенко не торопил Косякова, знал, что натура у него алчная – раскрутился с «химии» за дешёвые сережки, которые украл у бывшей сожительницы. «Колосники» в топке горели, а смочить было нечем», – так пояснил причину кражи Косяков. По радио заиграл гимн.

– Ряп? – задышал в ухо Коля.

– Давай завтра, когда мусор будут выносить? Ты берёшь девку, а я – дежурного.

– Замётано! – согласился Ряпушенко. Утром, выбросив мусор, Ряпушенко подошёл к полуоткрытой двери камеры, резко оттолкнул от неё Марию, а затем ударил её ведром по голове. От неожиданного нападения она отшатнулась в сторону. А из камеры, в образовавшийся проём, уже ломился Косяков, держа в руке отрезок металлической трубы. Труба свистнула и опустилась на подставленную руку дежурного.

В углу коридора уже шла борьба между худенькой женщиной и убийцей. Ряпушенко, стараясь избавиться от Марии, наносил ей удары, куда придётся, но она не сдавалась. Наконец, оттолкнув её, рецидивист бросился к решётке двери. Сообразив, что Ряпушенко может выйти из коридора, Мария вцепилась ему в волосы. «Только бы не отпустить его! Только бы не отпустить!».

– Убью, сука! – взвыл Ряпушёнок и, оторвавшись от Марии, схватил отрезок металлической трубы, который лежал от него в метре.

Мария в горячке не почувствовала боли – лишь ощутила, как в руке, которой она защищалась от ударов по голове, что-то хрустнуло. Но продолжала борьбу. «Не дать ему выйти, задержать на этаже! Задержать во что бы то ни стало!». Левая рука повисла, но правая, повинуясь команде, крепко держала его за полу пиджака. Снова удары. И дикие безумные глаза убийцы. Никто не считал, сколько длилась эта неравная схватка. Маша отпустила Ряпушенко, только когда услышала голос старшего по корпусу:

– А ну, гад, ложись!

Почти четыре месяца Мария провела на больничной койке. Сломанные кости руки никак не срасталась. Тогда их ломали и снова – ставили гипс. И так – несколько раз. Приходили родные, товарищи по службе, подруги. Вздыхали, хвалили:

– Маша! Ты – героиня!

А она, молча улыбаясь, отвечала:

– Какая там героиня. Просто исполняла свой долг.

Вот так – легко и просто. А ведь только благодаря её выдержке, смелости, силе воли удалось выиграть драгоценное время, чтобы быстро и без тяжких последствий обезвредить двух матёрых бандитов. Кто знает, что могло бы произойти, завладей Ряпушенко и Косяков ключами от решётки и дежурного помещения. Им ведь терять было нечего. Не вышло у них – реализовать задуманное. И всё из-за худенькой, хрупкой Маши, для которой честь, долг и достоинство были превыше всего.

Владимир ГРЕХОВ. 1989 год