– Мой дед, Николай Алексеевич Петров, одним из первых в марте 1943-го ворвался в оккупированный Ржев, а весной 1945-го, будучи уже майором, парторгом курсантской школы, расписался на стенах поверженного Рейхстага, – рассказывает Александр Петрович.

НАША СПРАВКА

Александр Петрович Цветков, уроженец г. Ржева, автор «РП». 1976-1978 – Калининское суворовское военное училище. 1978-1982 – Киевское высшее общевойсковое командное училище, с дипломом переводчика-референта по иностранному (немецкому) языку, командная тактическая разведка. 1982-2008 – служба в Вооружённых силах РФ на офицерских командных и штабных должностях: командир разведвзвода (на БМП), командир роты охраны, начальник штаба батальона охраны; начальник отделения противодействия иностранным техническим разведкам; заместитель командира части – начальник отделения боевой подготовки, службы войск, режима и кадров, начальник отделения – старший офицер по режиму и безопасности информации Центрального организационно-планового управления капитального строительства (ЦОПУ КС) cлужбы расквартирования и обустройства Минобороны России); начальник службы по защите государственной тайны ЦОПУ КС МО РФ, помощник начальника ЦОПУ КС МО РФ по защите государственной тайны. 2008-2019 – государственный гражданский служащий в аппарате Правительства Московской области, классный чин советника государственной гражданской службы Московской области I класса. 2019-2024 – начальник отдела безопасности в ФГБУ Национальный исследовательский центр «Институт имени Н.Е. Жуковского». Награждён медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, 16 медалями и знаками отличия Минобороны России и ГДР, других министерств и ведомств Российской Федерации, общественными наградами. Хобби – художественная самодеятельность и общественно-патриотическая деятельность, туризм, рыбалка, прогулки по лесу. Женат, двое детей, трое внуков.

В ЖЕРНОВАХ ВОЙНЫ

Пронзительный рассказ «Напуганные небеса» Александра Цветкова был опубликован в «РП» в победные майские дни и вызвал большой интерес к личности автора.

– Александр Петрович! Есть писатели, которые пишут, пользуясь исключительно своим богатым воображением. Но вы для своих рассказов используете только тот материал, который вам давала сама жизнь. А она, как известно, куда более трагична, непредсказуема и многогранна, чем самая изощрённая фантазия…

– Для меня тема войны – не пустые слова! Война кровавыми жерновами прошла по семье моих бабушки и матери. И пока мы живы, память о ней не должна ослабевать… Мой дед, Николай Алексеевич Петров, дошёл до Берлина. Дед жены, Сергей Ильич Цветков, тоже всю войну прошёл. Служил медбратом, был маленький, худенький. Но за двое суток Сталинградской битвы вынес на себе 58 раненых бойцов и командиров – вместе с оружием. За свой подвиг был награждён орденом Красной Звезды.

– Ваши «Напуганные небеса» – очень пронзительный рассказ. Ведь когда говорят о миллионах погибших – это статистика, а гибель одного беззащитного человека – это трагедия…

– Да, военный человек с оружием в руках может себя защитить. Солдат, как правило, не один: он воюет в составе взвода, роты, батальона, армии. А женщины и дети, как в рассказе «Напуганные небеса», остались одни, лицом к лицу с жестоким вооружённым врагом. Буквально за два часа 11 октября 1941 года сразу несколько членов семьи моей бабушки были убиты или ранены. Мужчины и парни из деревень Безгачево, Батино, Пестово, Шарлаево, Дерибино, Варюшино, Заревино Зубцовского района ушли в ополчение, а беженцы – женщины и дети – попытались уйти от войны. Шли на Старицу, в обход Ржева, но не могли даже предположить, что состоится столь стремительный прорыв немецко-фашистских войск со стороны Сычёвки.

Беженцы вернулись назад, в свою деревню Безгачево. Как вообще выжили, находясь на оккупированной территории, даже мне, военному человеку, сложно представить. Выжить в суровую зиму 1941-1942 годов – в хлеву, без еды… Женщины попали в нечеловеческие условия – в результате отхода наших войск.

ЖИВАЯ ПАМЯТЬ

– Все ополченцы – их мужья и сыновья – погибли?

– Да, но только в 1990-х их признали погибшими – в боях за свободу и независимость нашей Родины. В их честь установлен памятник, на котором значатся все 155 фамилий. Но дело в том, что памятник не является воинским захоронением. Когда отмечали 80-летие Великой Победы, никто из правительства Тверской области или администрации Зубцовского округа, Министерства обороны или военкомата не приехал почтить память павших. Ещё буду говорить об этом – планирую попасть на приём к одному из заместителей руководителя КПРФ.

– Почему КПРФ, а не «Единой России»?

– Писал в администрацию Президента РФ и губернатору Тверской области, но чиновники не отреагировали.

– Странно, ведь патриотическая тема сейчас самая актуальная, поскольку является связующим звеном между воспитанием и образованием, разными поколениями людей…

– Есть показной, поверхностный патриотизм, а есть патриотизм истинный. Патриотизм на деле, от сердца к сердцу, – когда память становится личной, живой. Так, памятник отремонтировали сами местные жители. От имени воинов-ветеранов 1-й гвардейской танковой армии, которой командовал генерал армии бронетанковых войск М.Е. Катуков (стела в его честь установлена в Ржеве, на Аллее Героев), венок к нему возложил. А уже 9 Мая собрал всю деревню, накрыли столы. Играл на баяне, а люди пели – и «Катюшу», и «День Победы», и «Синий платочек». К счастью, жители, которые пришли на праздник, ещё помнят тех, кто воевал, помнят моих родственников. Прошло всё очень хорошо, по-домашнему, но обида, какое-то недопонимание остались…

«ОБНУЛЕНИЮ» – НЕТ!

– Считается, что на четвёртом поколении историческая память «обнуляется». Поэтому нужно идти в начало, возрождать традиционные ценности, но чтобы их возрождать, их нужно понимать…

– Сейчас новые люди, вернувшиеся из зоны проведения СВО, приходят во власть. Думаю, президент РФ Владимир Путин осознанно это делает. Ветераны СВО видели войну, они воевали сами и, надеюсь, не позволят забвению проникнуть в сознание молодых людей. Пройдут ещё год-два, они окрепнут, смогут реализовать свой политический потенциал. Хочу дожить до 85-летия Великой Победы и организовать Почётный караул у памятника погибшим землякам в деревне Дерибино Зубцовского района. В нынешнем году это мне сделать не удалось: не воинское захоронение, не положено…

ВОПРОС ИДЕОЛОГИИ

– Но ведь у памятника Неизвестному солдату в Александровском саду почётный караул стоит. Наверное, всё дело в идеологии?

– Да, вспоминаю, как в 90-е годы в военной форме было небезопасно ходить по улицам. Сейчас государственная идеология в этом плане начала проявляться. И чем дальше мы отстоим от великого дня 9 Мая 1945 года, тем сильнее и целенаправленнее должна проводиться эта работа. Например, партии, представленные в Госдуме, каждая из них по отдельности проводят свои памятные мероприятия, но почему им бы не выступить единым фронтом – «Единая Россия», КПРФ, ЛДПР?

– А парламентская оппозиция?

– Оппозиции в отдании почестей вообще быть не должно. Какая оппозиция может быть у погибшего на СВО солдата? У меня много знакомых, которые погибли. Так получилось, что я учился в Киеве. После окончания Калининского суворовского училища меня хотели направить в Львовское высшее военно-политическое училище, которое называли школой военной журналистики, – уже тогда я увлекался литературным творчеством, писал стихи, но языковеды-разведчики решили, что моё место – в Киевском высшем общевойсковом командном училище.

– Кстати, как разведчик поясните, как мы упустили Украину? Центробежные процессы начались очень давно, но никто на них не реагировал…

– А кто должен был реагировать? С 1953-го по 1985 год у нас правили те же украинцы – днепропетровская, харьковская группировки. Они делили страну, и то огромное достояние, которое нарабатывалось всем населением СССР, фактически присваивалось Украиной.

И половина офицеров, с которыми я учился, сейчас воюют против нас. Я бы не сказал, что они хорошо воюют, но называть их совсем невеждами в военном деле нельзя. Те, кто получил образование в советское время или чуть позже, как раз прекрасно соображают в боевых действиях.

Я был заместителем командира взвода в Киевском общевойсковом училище, со мной учились татары, русские, чуваши, мордва – и многие из них сейчас оказались украинцами. Вся страна отстраивала после войны Кременчуг, Запорожье, донецкие шахты, а теперь их дети и внуки вдруг стали нациками. Вот это мне не понятно…

– Возвращаемся к вопросу об идеологии?

– Идеология – это не надоедливое направление образовательного характера. Прежде всего, это культура, а уже за культурой следует образование. Образование – это метод восприятия мира. Я учился в 9-й школе Ржева. Историю Великой Отечественной войны мы изучали, начиная с первого класса, а не с 10-го, как сейчас. Когда нас принимали в пионеры, мы знали всю плеяду пионеров-героев…

ВОЗВРАЩЕНИЕ К ИСТОКАМ

– Но сейчас много рассказывают о героях СВО…

– Мне кажется, сюжеты о героях СВО скатываются в формат более эмоциональный, нежели патриотический. Понятно, вытащить на себе солдата, закрыть раненого своим телом – факт героизма, но преподносится он не в том виде…

– Неправильно расставлены акценты?

– Например, показывают президента РФ: он с девушкой, которая вытащила с поля боя раненого бойца. Поговорил, удивился: такая маленькая, а вынесла такого большого! Но таких людей надо показывать под знаком патриотизма, а не эмоций. Долг и обязанность – это же разные вещи. В немецком языке это передают даже разные глаголы: должен – как личные убеждения и должен – как служебная обязанность.

Конечно, нельзя сейчас включить «патриотическую дубинку»: СВО имеет разные грани. Но нам надо возвращаться к тем истокам, которые были утрачены в 1990 годы.

АРМИЯ – ЗАЛОЖНИК ВЛАСТИ

– Тогда люди сами сдали свою страну – и в 1991-м, и 1993-м…

– Когда случилось ГКЧП, я командовал батальоном охраны. Это был единственный батальон в полку, который имел оружие и находился в постоянной боевой готовности. Батальон дислоцировался далеко от Москвы, за 2 тысячи километров. Нас по тревоге подняли, я батальон вывел, офицерам говорю: неизвестно, что происходит. Всем – молчать, даже между собой не говорить! В армии агитации быть не должно. Патриотизм и воспитание – должны быть.

– А если бы армия в 1991-м по иному отреагировала?

– Армию тогда предали. До сих пор общаюсь с людьми, которые служили в Московском военном округе и оказались по разные стороны ГКЧП. Все эти люди сейчас при достаточно высоких должностях.

– А в 1993-м?

– Армия стала заложником власти с конца 80-х годов. Когда в армию пришли новые веяния – например, выборность командиров взводов. Очень нехорошая ситуация была в подразделениях, где мне довелось служить. Я был жёстким командиром, и оставался им до последних дней. На меня жаловались: «Зажимает демократию…».

В 90-х армию скомпрометировали: из военных начали делать преступников, пугать общество неуставными взаимоотношениями. СМИ выполняли заказ – американский, европейский – развалить Вооружённые силы. Лишили наше государство союза с армией, и оно развалилось. Началось это намного раньше, с приходом Горбачёва. Служил тогда в Германии, видел, как немцы выходили на улицы и скандировали: «Горби, Горби!». Сами не понимали, что последует за падением Берлинской стены.

Хотя в ГДР Советский Союз, советских людей очень любили. Помню забавный случай. Ночью вызывает меня начальник штаба, стоят наш солдатик и девушка-немка, а рядом – полицейский. На ладонях у немки ручкой написано (видимо, этим солдатом): «Советский Союз – хорошо, а Америка – это пид*ры». Немцы знали, что Советский Союз – это хорошо!

ИНФОРМАЦИОННЫЙ ОБМАН

– Да, но сейчас в Германии к власти пришли внуки тех, кто проиграл с нами войну. Они мечтают о реванше…

– Дело не в реванше, а в ущемлённом самолюбии ведь били мы их не раз. Ещё при Екатерине II заложили памятный камень в Лейпциге. Когда русские войска вошли в город уже при Александре I, одержав победу над Наполеоном, солдаты этот камень видели. Не зря канцлер Германии Бисмарк предупреждал: нельзя воевать с русскими.

– Да, на поле боя нас никто не может победить, но информационные войны мы проигрываем с завидным постоянством.

– Словом можно убить. По сути, либеральные политики, публицисты, писатели и журналисты обычно выступают, до конца не осознавая этого, в роли подстрекателей и участников проектов «большой лжи». И, к сожалению, в обществе есть общий уровень гражданина, который не обладает необходимыми знаниями и легко поддаётся информационному обману. Слова профанируются, чтобы впоследствии и вовсе девальвироваться и сделаться удобными для демагогических манипуляций.

Помню эти процессы даже по своему отцу, который уверял, что президент Ельцин – он же наш, такой простой русский человек! А потом начинается расстройство восприятия: он-то хороший, а у нас здесь такое творится! Многие до сих пор не поняли, что же тогда произошло. Но это тема уже другого интервью…

НА ОДНОМ ДЫХАНИИ