Совершенно случайно узнал, что в кулуарах клуба «Текстильщик» появилась роспись под Винсента Ван Гога. Идея родилась неожиданно, когда воспитанница ДШИ №2 им. А.Г. Розума Дарья Немцова показала свои эскизы Ирине Аввакумовой, возглавляющей художественную жизнь учреждения культуры.Своими стараниями Ирина Николаевна возвела этот проект в превосходную степень, и, естественно, он был одобрен. Говоря об этом, не могу не отметить: её самоотверженная служба была замечена Тверским отделением Союза художников РФ: И. Аввакумова удостоилась премии губернатора «За долголетнее и плодотворное служение искусству» (это событие удачно совпало с днём рождения художника).
Выбор на Ван Гога пал не случайно. Он, как никто другой, подходит под оформление интерьера. Размашистый почерк «неистового голландца» хорош на все времена и вкусы. В письмах к брату он утверждал: «Художник – счастливец, он находится в гармонии с природой, когда ему удаётся выразить то, что он делает». И Даша это уловила. Работая бок о бок с импрессионистами, у которых любовь к предметам растворялась в световых излучениях солнца (поскольку живопись для них – это, прежде всего, цвет), Ван Гог не поддался их сильнейшему влиянию. Возможно, сетчатка глаза, по словам исследователей его творчества, была устроена как-то не так, но художник, внимательно выслушав наставления Писарро, с недоверием отнёсся к эфемерным впечатлениям основоположников импрессионизма. Для себя он открыл закон «дополнительного» цвета, когда смешиваются две краски или даже больше, но не слишком много, чтобы цвет не исчез совсем, – в этом случае солнце из картины тоже улетучится.
Любопытно, что лето было любимым временем года Ван Гога. Русские художники обычно предпочитали весну или осень, считая лето, как говаривал ныне покойный Анатолий Буров, «зелёнкой», относясь к нему с некоторой долей презрения. Гениальность Ван Гога – в том, что он видел солнце вокруг себя, даже когда его не было в натуре совсем. Мрачный, больничный сад он пишет в превосходной золотистой гамме, а ночное небо – с особым видением звёзд, луны, фантастических комет (вихрь закрученных в единый ритм цветных линий, жёлтых и синих, положены в основу картины «Звёздная ночь»). Или, например, – синяя масса утёса на зелёном фоне неба. Но художественная ценность картин Ван Гога – даже не в цвете, а в форме мазков, сходных с запятыми или какими-то хвостиками. Экспрессия в его картинах льётся, точнее, хлещет через край, и при этом – очаровывает. Читая о Ван Гоге, Даша Немцова пленилась его находкой и захотела перенести аналогичную манеру письма в интерьер «Текстильщика», что ей вполне удалось. Кстати, выставка её работ проходит до сих пор, и я не мог отказать себе в удовольствии увидеть её ещё раз.
Одно «Приближение грозы», смахивающее на смерч или самум, когда стихия уничтожает всё на своём пути, стоит того, чтобы вновь вглядеться в работу. Или подражание Буртову – в картине «Конец зимы», когда вспоминается московский мастер с его пластами снега и краски, и не понятно, чего больше, – того или другого. Немцовой удалось уловить главное – столкновение мазков чистого, локального цвета друг с другом, как у импрессионистов, выражающих цветом свои ощущения.
В роспись по Ван Гогу Немцова вкупе с Аввакумовой добавили, как и положено талантливым художникам, толику юмора, привнеся туда сцены их ржевской жизни. Как обойтись без Ральфа, на чьей территории находится их детище – клуб с прекрасным подъездом для автомашин и новыми дверьми, которых так не хватает Дворцу культуры. Зато вид с высокого крыльца окупает все недостатки: далеко внизу – Волга, стадион, за рекой – Оковецкий собор – всё читается с тихим, умиротворяющим восторгом. У «Текстильщика» ничего этого нет, хотя Волга тоже недалеко, но она застряла в каких-то нелепых сарайчиках, кладовках и покосившихся строениях, построенных сразу после войны, а теперь брошенных на произвол судьбы.
У моего приятеля, инженера-электронщика, ухитрившегося устроить автосервис на несколько мест прямо на склоне горы, взгляд другой, не такой идеализированный, а, напротив, жёстко приземлённый (согласно велению времени – свалившегося на наши головы капитализма). Он не платит налоги, даже утверждает, что государство должно доплачивать ему – за то, что провёл в дом и гараж свет, за который тоже не платит. Он встаёт рано, а ложится поздно, установленные видеокамеры фиксируют всё, что движется вокруг него, и кто подъезжает к назначенному времени. Внутри – идеальная чистота, горячий чай для клиентов и ненавязчивая беседа на тему ремонта иномарки. Он читает «Ржевскую правду», смотрит НТВ, знает все сроки рыбной ловли и свято их соблюдает. Портрет, написанный в пору знакомства, лет десять назад, висит на лучшей стене дома.
