Совсем недалеко от раскопа двухнедельной давности металлоискатель запищал и буквально в 20 сантиметрах под землёй был обнаружен погибший солдат. Не весь — одна нога и часть черепа пропали. Останки оказались приметными: на нижней челюсти бойца видна металлическая коронка, но не на этот сплав среагировал прибор. При себе у солдата был штык-нож — скорее всего, именно он позволил обнаружить бойца. А ещё нашёлся небольшой мешочек с двумя ключами и опасной бритвой. Всё это весьма неплохо сохранилось во влажной земле.

Антропологический способ подъёма останков предполагает поэтапную работу с фиксацией, поэтому нельзя наверняка сказать, что солдат в этой ямке лежит один. На данный момент видно только одного. Что там под ним — покажет дальнейшая работа.

Саша приносит из машины баннер, и начинается работа. На баннере напечатан скелет человека, каждую найденную косточку необходимо положить на соответствующее ей место. Работа предполагает знание анатомии и внимательность. Пока одни раскладывают кости солдата, другие ребята рассматривают личные вещи. Особенно их внимание привлёк штык-нож, оно и понятно: вещь!

ЛИЧНЫЙ ПОДВИГ КАЖДОГО Интересно смотреть на лица. Волонтёры, которые по определению видели в жизни значительно больше, чем среднестатистический человек, подходят к раскопу с обыкновенным интересом в глазах. И он постепенно сменяется некоторым недоумением. Они трогают, вертят в руках этот штык-нож и ключи, хмурят брови. Что-то пытаются осознать.

Понять, что перед тобой точно такой же человек, как и ты, — непросто. Ещё сложнее — когда до тебя доходит: на момент гибели он был примерно твоего возраста. Как и у тебя, у него были родители, друзья, любимая… Была жизнь — и её не стало. Вот здесь, на этом месте, где ты стоишь, оборвалась ещё одна из миллионов подобных, едва начатых жизней. Оборвалась по чужой вине и, в общем-то, это несправедливо: убили человека невесть где, и он остался там, где упал, сражённый пулей или осколком снаряда, — не захороненный со всеми воинскими почестями.

И дело не в том, что это власть его не похоронила, а в том, что таких «пропавших без вести» было слишком много. Слишком много для того времени! В разрушенной стране нужно было думать о насущном — о жизни, и люди переступили через себя ради будущих поколений. Постарались не думать. Возвеличив подвиг масс, забыли о личном подвиге каждого. Можно ли было поступить иначе? Вряд ли.

О КОМ ПИСАЛ ОРУЭЛЛ? Но вот пришло новое время, когда уже совершенно явственно и прямо в лоб стучит оруэлловское двоемыслие, время, когда размываются принципы и убеждения. Постмодернистское общественное бытие формирует новейший образ сознания: всё может быть. Говорите, СССР оккупировал что-то там типа Польши? Допускаю. Говорите, что это была не оккупация — просто Польша как бы географически стояла на пути Красной Армии? Допускаю. Сталин и Гитлер — одного поля ягоды? Допускаю и это. Допускаю и то, что это полярные явления — конструктивный коммунизм и деструктивный фашизм. У нас же мнения всех теперь равны. Но этот прекрасный подход ведёт не только к различным социальным бедам. В головах людей всё гуще заваривается психотропный чаёк, превращающий сознание и его носителя в безвольную куклу, которой крутят и вертят лидеры мнений.

Война — это мир. США так и заявляют: миротворческие военные операции. «Буря в пустыне» — миротворческая акция. Миро — творческая. Когда бомбы творят мир. Свобода — это рабство. Это когда ты волен говорить всё, что угодно, о своём президенте, и тебе за это ничего не будет. Или скакать на очередном майдане, требуя какой-то эфемерной свободы. Незнание — сила. Это обратная сторона политики. Любовь — это смерть. Ложь — это правда. Здесь и пояснять ничего не нужно. Правда теперь то, о чём тебе сообщили лидеры мнений. Если говорят, что инфляция 3%, а колбаса подорожала в 2 раза — не верь глазам своим. Если обветшавшая и обнищавшая актриска заявляет, что её по молодости поимел некий товарищ Вайнштейн, в результате чего к ней пришла слава и деньги, — этого достаточно для доказательства виновности.

Так о ком писал Оруэлл? Неужели о тоталитарном СССР? Но его уже 30 лет как нет, а двоемыслие всё чётче различимо. И оно приходит с Запада. Оно приходит со всех сторон. Потому что носителем его является цивилизация победившего рынка и безусловной демократии.