ПРОЛОГ

– Я  оказался  в  Афганистане  неожиданным и интересным образом, – рассказывает ржевитянин Владимир Смирнов. – В 1978 году оправился на срочную службу в армию, попал в учебку в Коврове. Там я стал профессиональным наводчиком-оператором БМП. А затем меня отправили на службу в Кантемировскую танковую дивизию. И в составе этого соединения 1 мая 1979 года я принимал участие в параде на Красной площади. Мы отрабатывали «польскую программу» – построение, перестроение, приёмы с оружием… Эту идею Брежнев привёз из Польши – ему понравилось, как там проводили парад.

Единственный раз в 1979-м такая программа в СССР была реализована, впоследствии о ней забыли – видимо, она попросту не прижилась… За полтора месяца до того самого первомайского парада генсек Л. Брежнев на заседании Политбюро ЦК КПСС выразил такую мысль: «Был поставлен вопрос о непосредственном участии наших войск в конфликте, возникшем в Афганистане. Мне думается, нам сейчас не пристало втягиваться в эту войну. Надо объяснить афганским товарищам, что мы можем помочь им всем, что необходимо».  Это заявление было сделано 19 марта, спустя ровно четыре дня после мятежа, произошедшем в афганском Герате, когда более 20000 человек с оружием в руках выступили против экономических и политических реформ президента ДРА Нур Мохаммада Тараки.

Отдельные источники сообщают в своих мемуарах, что США проводило финансирование антиправительственных группировок с целью дестабилизировать обстановку в Афганистане. Документов, где было бы написано: «Миллион долларов на свержение Тараки», естественно, не существует. Как нет их и после печально известного Киевского майдана. Есть только отдельные заявления – на словах. Но 20000 человек нужно как-то организовывать, вооружать, кормить. Деньги требуются, как ни крути.

Небезызвестный американский политолог Збигнев Бжезинский в своём интервью французскому изданию «Новый обозреватель» открыто сообщил: « … реальность, державшаяся в секрете до сегодняшнего дня, является иной: на самом деле президент Картер подписал первую директиву о тайной помощи противникам просоветского режима в Кабуле 3 июля 1979 года. И в тот же день я написал докладную записку для президента, в которой ему объяснил, что по моему мнению эта помощь повлечёт за собой советское военное вмешательство».

Надо понимать, что подобные записки на пустом месте, «вдруг», – не возникают. А учитывая богатейший опыт США по организации вооружённых конфликтов на территории других стран, сложно представить непричастность наших «партнёров» к гератскому мятежу.

\

В ЖЕРНОВАХ ИСТОРИИ

После Первомая в СССР началась подготовка к Универсиаде. И именно там, на парадной площадке в Москве, молодой боец Владимир Смирнов сам определил свою дальнейшую судьбу. А дело было так. Пришли офицеры, построили рядовой состав, предложили отправиться на службу в Узбекистан.

– Как в армии обычно происходит: комбат построил, говорит – мол, ты, ты и ты – выйти из строя! Двоих не хватило. Ну, офицеры и предложили двоим по собственному желанию выйти. Мы вышли втроем – я, Юра Аляпушев и Витя Прокопов. Комбат говорит: «Двое требуются». Мы ответили: или трое, или никого.

Так 11 июля 1979 года три друга оказались в Узбекистане, в Термезе. На самой границе с Афганистаном. Обстановка здесь в то время была такой, что сразу стало понятно, зачем именно в приграничном городе собирают воинский контингент. За лето 1979-го его численность на границе с Афганистаном возросла в 10 раз – до 4500 человек.  А в сентябре убили президента ДРА Нур Мохаммада Тараки. Его пост занял Хафизулла Амин, который за короткий срок успел полностью раскрыться как личность: выслал семь обращений к СССР о военной помощи, другой рукой пытаясь наладить отношения с США; поощрял расширение сотрудничества с Советским Союзом и в то же  самое время проводил антисоветскую политику внутри страны.

– В ночь с 10 на 11 декабря 1979 года нас подняли по тревоге и вывели в район сосредоточения войск. На месте дали инструкции, доукомплектовали, навели понтонный мост через Амударью… И 25 декабря мы своим ходом отправились в сторону Кабула, – продолжает Владимир Николаевич. – До места назначения – примерно 500 километров. Спустя два дня, к моменту штурма дворца Амина, мы находились в непосредственной близости от него. В самих боевых действиях, правда, не участвовали – стояли в составе «третьей волны», на случай серьёзного сопротивления противника. Но штурм происходил на наших глазах…

На фотографиях Владимира Николаевича запечатлён дворец Амина. Весь в дырах от пуль, зияющий глазницами выбитых окон. Он вместе с друзьями стоит на его фоне – словно рядом с трофеем. Собственно, так оно и было. А вот другое фото – на окраине Кабула. Фото в горах, во время рейда.  Владимир Смирнов рассказывает о событиях начала войны легко, быстро и довольно живо. Кажется, что участие в крупнейшей после 1945 года мобилизации советских войск кажется ему совершенно обыденным явлением. Но это не так. На его долю выпало множество стычек с моджахедами, месяцы походов по гористым пустошам Афганистана, гибель сослуживцев.

Сейчас с экранов звучат голоса, сообщающие о том, что войну СССР не нужно было начинать, не следовало туда вводить советские войска – пусть бы Афганистан варился в собственном соку. Эти же голоса, впрочем, говорят и о том, что в годы Великой Отечественной необходимо было сдать Ленинград, чтобы «избежать блокадного голода». Вот только фашисты не собирались брать город на Неве. У них был совсем другой план – стереть город Ленина с лица земли вместе с его жителями.  И Афганистан не остался бы дестабилизированным «в вакууме». Его взяли бы под контроль силы наших геополитических «партнёров». Собственно, так и произошло после вывода наших войск. И теперь мы пожинаем плоды прекращения «ненужной войны»: ещё в 2009-м в ООН был обнародован доклад, в котором есть такие данные. Россия занимает 1-е место в мире по потреблению афганского героина, а количество умирающих от наркотиков превышает общие потери Советской Армии за все годы афганской кампании. По сообщениям ФСКН России, скажем, в 2014-м около 5000 человек в месяц у нас умирали в результате пристрастия к наркотическим веществам. Не все наркотики идут из Афганистана, но афганский героин, несомненно, составляет до половины всего оборота.