Думаю, мы не должны «зацикливаться» только на курсе «Основы православной культуры». Церковь очень многое сделала для становления государства Российского, и об этом следует говорить на уроках истории, литературы, обществознания. Правда, есть универсальное правило афонских подвижников: меньше говори детям о Боге, а больше — Богу о своих детях. Когда что-то навязывают — это вызывает отторжение…

— Сейчас такая ситуация складывается с патриотическим воспитанием.

— Патриот — человек, который научился жить по Евангелию, который не врёт, не ворует, другому не делает ничего худого — того, чего не хотел бы самому себе. А для этого совсем не обязательно кричать о большой любви к Родине. Когда учился в семинарии, всегда боялся, что меня командируют служить за границу — не представлял себя клириком в заграничной епархии РПЦ. Для меня это совершенно чуждое пространство, но нигде не пытался заявить о своём патриотизме — мне кажется, это лишнее.

ПРОТИВ ТЕЧЕНИЯ — Владыка, Вы в Церкви — с детства. В советское время в её пределах искали свободу. Может ли свобода сегодня определять правильные отношения между священниками и архиереем, священниками и мирянами?

— Тогда была несколько иная ситуация: свободу искали многие, кто ринулся в Церковь на рубеже 80-90-х годов прошлого века. В то время сакральное пространство Церкви можно было противопоставить общему течению жизни, ведь жить по Евангелию — это всегда идти против течения. А когда церковное русло смешивается с общим, и все начинают двигаться в одном направлении, тогда соль Церкви теряет силу. Вспомните: к отцу Кириллу (Павлову), Иоанну (Крестьянкину), Серафиму (Тяпочкину) люди ехали, чтобы просто увидеться, вместе помолиться. В результате сотни, тысячи людей меняли свою жизнь — происходило подлинное чудо перерождения человека.

— Действительно, почувствовать боль ближнего, как свою, может лишь святой человек. Но святость — чудо Божие…

— Мы никогда не сможем стать такими же великими старцами. Но если будет искреннее желание хотя бы приблизиться к идеалу — всё остальное за нас сделает Господь. Внешняя деятельность Церкви без личного подвига не будет иметь никакого эффекта. Господь посрамит нас, всё разрушит.

НАЕДИНЕ С СОБОЙ — Вы говорили о свободе, которую искали в Церкви. Нашли?

— На тот момент — да.

— А сейчас?

— Сейчас должен научиться обрести эту свободу внутри себя. Мы ведь меняемся: сегодня — совсем не те, какими были 20-30 лет назад. Порой думаю: неужели это происходило со мной? Ведь то пространство свободы, которое обрёл, было дано мне не навсегда: ничто невозможно в этой жизни удержать. Получив его как дар, благодать в таинстве Крещения, мы должны эту свободу во внутреннем мире возделывать. Сейчас остаться внутренне свободным мне позволяет непосредственное общение. Стараюсь не воздвигать стен между собой и другими людьми, не искать разделяющих нас различий, не классифицировать по каким-либо признакам, а относиться ко всем с одинаковой благожелательностью. С людьми сегодня нужно говорить на языке евангельском, а не менторски их учить. Для этого нужно, чтобы мы были носителями Христа. Это — главная задача любого христианина, тем более — священнослужителя. Она одновременно очень простая и очень сложная — по-евангельски относиться к каждому человеку.

— Вам повезло, если Вы экстраверт по природе.

— Нет, порой очень устаю от общения, и мне необходимо прийти в себя, день- два побыть в полном одиночестве. Кстати, для монаха это абсолютно правильно. Когда был на Афоне, местные геронды так и советовали поступать: раз в неделю они уходят на сутки в полный затвор. Необходимо хотя бы немного побыть наедине со своими мыслями, чувствами, помолиться, почитать. Думаю, это необходимо любому человеку.

НА КРАЮ ПРОПАСТИ — Будучи ректором Сретенской духовной семинарии, вы сталкивались с кризисом мотивации у студентов, а сейчас столкнётесь с кризисом призвания, эмоциональным выгоранием священнослужителей. Что с этим можно поделать?

— Очень индивидуальным должен быть подход. В моей жизни встречались люди, которые либо оставляли служение, либо их лишали священного сана. С некоторыми общался впоследствии, и это был удивительный опыт. Мне их очень жаль! Самый драгоценный дар в жизни — служить перед престолом. Те, кто служит Божественную литургию — меня поймут. Лишиться этого дара очень страшно — такое чувство, будто лишаешься самой жизни!

Однозначного суждения здесь быть не может: есть вещи, где можно поставить лишь многоточие. По-человечески, конечно, хочется поставить точку, но последнее слово всегда остаётся за Богом. Первое, с чем обращался к абитуриентам в семинарии, — это просьба ещё раз подумать, правильное ли решение они приняли, выбирая путь служения Богу: «Ваше ли это? Если вы понимаете, что нет, или вас кто-то принуждал сюда прийти, сделайте правильный вывод и поступите честно — и по отношению к себе, и по отношению к Церкви». Бывали случаи, когда люди после этого уходили. С уважением относился к такому решению.