Под стопкой старых книг на антресолях откопал книгу какого-то странного формата, завёрнутую в пакет. Извлёк, развернул – а это сканер. Когда дети подарили мне новый компьютер, этот агрегат не захотел работать с новой операционной системой (или что там у них ещё есть). С полгода сканер простоял на тумбе, и я убрал его с глаз долой. А под крышку заглянул только через десять лет. И обнаружил под ней фотографии и большой почтовый конверт с газетой внутри. Сколько же я его искал, этот конверт!.. Целый месяц он путешествовал от Валдайской возвышенности до Уральского хребта, а потом вернулся в Ржев с весьма символической датой – 3 марта…

***

В тот год, когда Крым вернулся в Россию, как-то позвонила из Москвы дочь. Её бывшие вышневолоцкие коллеги-журналисты собирали сведения о лётчике Сергее Сергеевиче Иванове, воевавшем в Крыму в Великую Отечественную. Он родился в Вышнем Волочке в 1921-м, а умер в Ржеве сорок лет спустя. Вышневолоцкие ребята просили дочь связаться со знакомыми ржевскими журналистами. Самым знакомым оказался я.

Об этом лётчике-асе писал Олег Кондратьев – ржевский историк, краевед, журналист. Биографический очерк посвятил герою и Вячеслав Воробьёв – тверской историк, поэт, педагог. Уральский писатель и исследователь Владимир Конев, перекликаясь с могучим сибиряком Виктором Астафьевым, выпустил серию книг «Прокляты и забыты» – о трагических судьбах Героев Советского Союза, лишённых этого звания. Одна из глав книги В. Конева «Герои без Золотых Звёзд» посвящена опальному Сергею Иванову.

Я этих книг тогда не читал. Из переписки с ребятами понял, что мне нужно просто отыскать его могилу на Старообрядческом кладбище Ржева (номер известен) и сфотографировать её. Остальное они добудут сами. Я же в то время не знал, что скупая информация о лётчике Иванове есть только в вышеперечисленных книгах, а в Ржеве невозможно ничего отыскать, даже могилы.

***

Вышневолочане пытались вернуть земляку утраченное звание Героя Советского Союза. Подключились журналисты, вышневолоцкая администрация; делались запросы к тверскому губернатору, в Заксобрание области, обращались к депутату Госдумы Владимиру Васильеву. Возвращение Крыма пришлось весьма кстати – там Сергей Иванов воевал, в одном бою сбил самолётов больше, чем Александр Покрышкин и даже Иван Кожедуб.

Вячеслав Воробьёв в книге «Золотые Звёзды ржевитян» пишет: «19 самолётов он уничтожил за 24 дня! Такого во время Великой Отечественной войне больше не было». Вышневолоцкие журналисты просили переслать им статью (если я буду писать о лётчике). Также дали адрес Владимира Конева, который проживал в городе Орск Оренбургской области. Из Орска конверт вернулся с приклеенной бумажкой «Дом снесён». Я машинально засунул конверт в сканер и забыл. Когда раздобыл новый адрес Конева, конверт с газетой как сквозь землю провалился.

Иванов не был дезертиром, в плен не попадал, самолёт не угонял. Ну, да – выпивал. Так ведь о наркомовских ста граммах песни и стихи слагали. Вся страна до сих пор поёт: «Выпьем за писавших, выпьем за снимавших, выпьем за шагавших под огнём». Пили за У-2 и за «эмку», за успех и Победу… И хоть Александр Солженицын брюзжал на Константина Симонова за строчку «От ветров и водки хрипли наши глотки» и занудно возмущался – мол, сколько же это надо выпить, чтобы «хрипли глотки», но… Александру Исаевичу, видимо, не дано было всё это познать. Поэтому обратимся к знатокам.

Вот журналист спрашивает у дважды Героя Советского Союза, лётчика-штурмовика Талгата Якубековича Бегельдинова:

– 100 грамм после вылета давали?

– Ууу… Обязательно! И не сто грамм! За каждый вылет сто полагалось, а у меня меньше трёх вылетов не было. Иногда было четыре-пять вылетов. А один раз шесть! Каждый вылет – 1 час 40 минут.

Наркомовские сто грамм превращались в литры, и никого, кроме Солженицына, это не раздражало.

***

Когда я писал о лётчике, мне вспомнился рассказ моего старшего коллеги, заводского бригадира: «К нам в школу один раз явился один ас, – начал он в рифму. – Лётчик был чуток «под мухой». Про «юнкерсы» и «мессеры» рассказывал, будто вчера их сбил. Руками махал, как крыльями, в пике входил, на таран шёл, ладонью по столу стучал, как пулемёт. Мировой дядька! Из всех героев, которые на классные часы к нам приходили, пацанам больше всего этот лётчик запомнился. У него был какой-то рекорд крутой по сбитым самолётам».Теперь мне кажется, что мой бригадир о лётчике Сергее Иванове рассказывал.

Хотя в Ржеве проживал и трижды Герой Советского Союза Александр Иванович Покрышкин. Его тоже можно считать опальным. Ведь воздушный ас, наводивший ужас на люфтваффе («Внимание, в небе Покрышкин!»), в Ржев был, по сути, сослан. За прямоту, за крутой нрав. Аса, летавшего на всех истребителях страны, определили в ПВО. О Покрышкине мы беседовали с жителями Пионерского тупика, когда ещё не было в городе площади имени Покрышкина, и никто не мог предположить, что на финском домике, где он проживал с женой и двумя детьми, появится мемориальная табличка. Позже Покрышкина переселили на правый берег Волги. Там утопало в цветах роскошное деревянное строение…

***

Александра Покрышкина в наш город сослали, Сергея Иванова списали. В Ржеве Сергей Сергеевич очутился после шести лет отбывания срока по уголовной статье. За что был осуждён? Версий несколько, достоверность ни одной не гарантируется.

В родной Вышний Волочёк после войны Иванов вернулся инвалидом – после ранения отняли стопу. Проживал с отцом и матерью. Сменил несколько мест работы. Пил крепко. И то ли ларёк с водкой грабанул, то ли квартиру. В групповом грабеже были замешаны несовершеннолетние, поэтому огрёб Иванов по полной. Осудили на 10 лет с лишением звания и наград. Отсидел шесть лет, освободили досрочно в 1957-м, приехал в Ржев, женился, устроился электриком в Заготзерно. Погиб нелепо. После смерти и похорон в 1961 году к вдове пришли какие-то «вежливые люди» и забрали все награды, сказали, что так положено, таков порядок…

***

Куда бы я ни обращался, – в военкомат, архив, ЗАГС, – везде к моим поискам отнеслись участливо и сочувственно. Сотрудницы пересмотрели огромное количество регистрационных списков городских кладбищ. Помнится, их смутили два факта: откуда появилось число 1761 – номер могилы лётчика Иванова и почему его похоронили на Старообрядческом кладбище. В книге В. Конева на подобный вопрос есть такой ответ: на других кладбищах нужно было дать взятку. Предположили, что его похоронили в чьей-то заброшенной могиле. Такое тогда бывало.

Могилы копали мужики из «похоронных команд» городских предприятий, где, допустим, работал усопший. Я и сам в такую артель не раз входил. Умерла у нашего заводского начальника тёща. На Смоленском кладбище смотрительница выделила заброшенный участок, на котором не было ни таблички, ни ограды, ни креста. Стали копать, наткнулись на череп и кости. Пошли к этой бабуле. Она просила найденные останки закопать поглубже – и никакого криминала.

Лётчика Иванова, возможно, похоронили в такой же заброшенной могиле. Когда же и его могила стала заброшенной (жена переехала в Ленинград, детей не было), не исключено, что на этом месте похоронили кого-то ещё.

***

Он уцелел в двухстах вылетах. Выжил после подрыва на минном поле в Керчи. Шедшего рядом с ним однополчанина разорвало в клочья, второй потерял ногу. Ампутация грозила и Иванову, началась гангрена, но отняли только стопу. Лётчик-ас виртуозно, уворачивающийся от «мессеров», «юнкерсов», «фокке-фульфов», попал под медленно идущий маневровый тепловоз в районе переезда на Ржеве-2. Машинист заметил человека, когда его уже переехали вагоны…

Его имени я не отыскал ни в военкомате, ни в архиве, ни в кладбищенских конторах, ни на самом кладбище. Звание ему не вернули – государство до сих пор шибко обижено, хотя по сравнению с тем, что творится в сегодняшних министерствах и ведомствах, уголовная статья лётчика Сергея Иванова, на мой взгляд, – мелкое хулиганство. Могила его где-то на Старообрядческом кладбище.

Как там у пророка Твардовского? И во всём этом мире до конца его дней Ни петлички, ни лычки с гимнастёрки моей. Я где корни сырые ищут корма во тьме… Там, куда на поминки даже мать не придёт.

Александр НАЗАРОВ.
Фото warspot.ru