Вычитал на орнитологическом сайте, что из десяти снегирей только три переживают зиму, остальные замерзают. Не поверил. Врут, как все пропагандисты. Мол, посадите рядом с домом рябинку, боярышник, кустики всякие – и вы спасёте птиц от голода, а стало быть, и от холода. Отыскал на балконе прошлогоднюю кормушку. Надо бы её чуть усовершенствовать, чтобы туда не пролез голубь – птица мира ненасытная. В прошлом году одного жена еле вытащила из пятилитровой бутылки-кормушки за хвост. Он туда пролез, всё сожрал и застрял, как Винни Пух.

*** Стал смотреть в том же интернете, чем мелких пичуг можно кормить, кроме семечек, – и расстроился. Вот обязательно найдется зануда, и начнёт доказывать, что все кругом дураки. Оказывается, птиц вообще нельзя приучать к кормушкам. Америкосы выяснили, почему у них сойки пропали. Птички подхватили заразу в кормушках и разнесли по всем штатам. Бриты яйцеголовые поддакнули. Якобы у них по той же причине вымирают блэкберды ((blackbird – чёрный дрозд) и голдкресты (самая маленькая британская птичка). И кто-то еще вымер, начиная с птеродактилей.

У америкосов с бритишами всё дохнет. И птичий грипп это они изобрели. А у нас, в одной только Москве, – сплошная радуга. Замечены краснокнижные редчайшие особи: перламутровка лаодика (бабочка такая), дятел зелёный, цапля серая, коршун чёрный. Между прочим, британский самолёт-разведчик «Блэкберд» переводится как чёрный дрозд. А у нас, если что, подобных птюшек – полный алфавит: «Аистёнок» и «Альбатрос», «Бекас», «Беркут», «Буревестник»; «Фениксы» имеются с «Филинами», «Чайки» с «Чибисами», «Ястреба», наконец…

*** По радио FM крутят рождественский хит всех времён «Щедрик». Я его люблю в исполнении «Сопрано Турецкого». Этот уникальный коллектив на Ржевском мемориале пел «Журавли» и «Волгу» (звучит, как «иволгу»). Кстати, «щедрик» переводится ещё и как канареечный вьюрок. Птичка такая. Однако в рождественской песенке поётся о ласточке. Какая ласточка на Рождество? Посмотрим в «сетях»: обработка Леонтовича, исполняет какой-то америкосский, не побоюсь этого слова, секстет. Ну его, не буду слушать, галиматья, должно быть…

Жильцы нашего дома кормят голубей, уток, котов, собак; возле мусорных баков оставляют для бомжей мешки с едой, одеждой, обувью. Скворечник на нашей берёзе был много лет заселён, но второй год почему-то пустует. Видел, как однажды из него вылетал воробей. Но он там не поселился – видимо, на разведку нырял. У меня был снимок: сидит возле этого скворечника на ветке берёзы всем двором откормленный рыжий котяра. И такая у него тоска на морде! Фотка называлась «Скворцы улетели».

*** Снегирь семечки, кажется, с шелухой ест. Мы в детстве тоже так делали, а мамы ругались: «Аппендицит заработаете!». Красногрудый ведёт себя по-хозяйски, воробья выгоняет: «Ну-ка, кыш, ты тут вообще на птичьих правах!». А сам усядется на краешек круглого окошка бутылочной кормушки и никого не пускает. Шустрые синички приноровились: когда снегирь наклоняется, они прошмыгивают внутрь, хватают семечку, вылетают и усаживаются расклёвывать на ветку берёзы.

Жену все птицы узнают. Она как-то решила сфотографировать голубиную гирлянду на проводах. Птицы мира слетели на землю по щелчку и давай булку клянчить. Сфотографировала жена и дятла. Говорит, никогда такого не видела – крупный, как тетерев, спина белая. Плохо получился. Я заглянул украдкой в тетрадку жены – там стих, по-моему, забавный, «Птицы зимой» называется:

Свиристели, снегири распевают попурри.

Их художественный свист мелодичен, голосист.

Высадились в ясени и собой украсили.

Вроде детской погремушки звон синичий у кормушки.

Семечки у них за снедь, успевают есть и петь.

Воробей от «чик-чирик», кажется, почти отвык.

Правильно, «когда я ем, то бываю глух и нем».

Чтоб во время трапезы не случилось каверзы:

вдруг ворона прилетит и испортит аппетит.

В смысле, выгонит взашей из кормушки малышей.

Право сильного везде, а особенно в еде.

*** Возле бывшей железнодорожной больницы красноголовый дятел регулярно барабанил по крышке фонаря на столбе освещения. Рассыпчатую, звонкую, задорную дробь фонарь не выдержал и стал мигать. Несколько лет уже у фонаря нервный тик. Вечером идёшь мимо и думаешь: как в этой двухэтажке люди живут, у кого окна на фонарь выходят? Я думал, меня одного это раздражает. Нет, вот пожилая пара идёт. Дед заметил, что я смотрю на фонарь, и риторически спрашивает:

– Неужели некому его разбить из рогатки или хотя бы кирпичом?

Супруга дергает его за рукав:

– Сдурел, что ли, ну что ты болтаешь?!

А дед на меня смотрит:

– Правильно я говорю?

– Воистину так!

*** Орнитологические проблемы у нас, конечно, существуют: уток раскормили так, что они дорогу на юг забыли. А если начнём журавлей с лебедями прикармливать, – что будет? Как-то в редакцию позвонила читательница и рассказала:

– У меня под крышей чёрная ворона живёт с повреждённым крылом. Придите, гляньте, у неё кольцо на лапе.

Пришли, посмотрели – и правда, чёрная. Хозяйка её от кошек отбила. Смуглую каркушу с перебитым крылом хотели на веранде поселить, но она так билась о стёкла, что пришлось выпустить и пристроить на поленнице возле сарая. Кольцо на лапе мы сфотографировали. Не помню, что там точно было выгравировано, но наша редакционная орнитологиня сказала, что птицу эту зовут падальская ворона, и водится она в Великобритании. Выходит, перелётная.

Может, она была обручена с тем самым вороном из жутковатого стихотворения Эдгара По? Они же долго живут. Помните, тот Ворон на каждый вопрос зловеще каркал: «Невермор» (Nevermore) – то есть, никогда. Эдгар По, правда, не англичанин, он из америкосов, но они там все на праве сильного помешаны.

Александр Назаров.
Фото автора.