Баня. Что может быть лучше бани для солдата? Только хорошая баня. Есть, конечно, и другие желания – сон, например. Но баня всё же на первом месте. А остальные мысли и желания уже потом, после бани. Когда веничком попаришься, смоешь пот и грязь с тела, снимешь усталость с солдатской души, можно и про девчат подумать, и про отчий дом вспомнить. Но сначала – баня.

Никакой истомы послебанной у солдата не предвидится, да и посидеть ему после баньки старшина не позволит. Помылся, оделся в чистое бельё – и опять на службу, под командный голос старшины. Торопит, не даёт расслабляться.

А что такое баня в канун Нового года? Это же словно искупление всех грехов! Мысли и воспоминания приходят новогодние, домашние, совсем не солдатские. Ведь недаром солдат срок до дембеля банями считает. Опять же поздравления из дома – от родных, от девушек, от друзей. Эх, хороша банька во всех смыслах! А если баня рубленая, деревенская, с камнями для повышения жара в парилке, то это – царская баня!

Аккурат 30 декабря роте предстояла помывка в бане. Она стояла на месте впадения маленькой, но быстрой и капризной речки, которая не замерзала даже в сильные морозы, в реку побольше и пошире, не такую быструю и капризную. Офицеры прорубь сделали, чтоб после парилки – сразу в прорубь. И не важно, что мороз за сорок. Вам, штатским, не понять. Аж дух захватывает! А потом рюмочку с огурчиком или с груздем солёным! В тех местах груздей больше, чем огурцов. Климат такой.

Солдатам такое нельзя – ни прорубь, ни водочку с груздем. А то груздей не наберёшься. Баня рассчитана на 25-30 человек. Словом, на целый взвод. Роте выделили на помывку 3 часа. За отведённое время нужно и помыться, и бельё поменять, и папироску выкурить. А что такое чистое бельё солдату? Это как новая кожа у змеи! Словом, по полчаса на взвод.

Хорошо рассуждать, если рота – вот она, в строю. А если её часть несёт службу на пропускных пунктах или в карауле? Тогда намаешься мыть роту по частям. Опять же в отведённое время. Чтобы как-то извернуться, пришлось солдат, которые в наряде, менять на так называемом пищевозе. Начал замену наряда с верхнего КПП, что ближе всего к тайге, фактически в самой тайге.

Подъезжаем к КПП. Что такое? Нет постового солдата у шлагбаума, а через него перекинут тулуп. Вышел из машины. Достал пистолет из кобуры, патрон – в патронник, поставил на предохранитель. Покричал. Слышу какие-то крики из помещения. Не хватало мне приключений под Новый год! Но, думаю, кричат – значит, живые.

Взяв одного солдата в сопровождение, пошёл в сторону КПП. Гляжу и ничего не понимаю: под фонарём, который освещает подход к КПП, прямо возле столба, стоит рысь. Видно, она и напугала солдат так, что они закрылись в помещении. Щерится и нявкает, гортанно так. Не мяукает, как кошка домашняя, а именно нявкает. Коротко, вроде как жалобно, но с характером. Нняву! Усы топорщатся. Уши – прямо загляденье – торчком, мохнашки на ушах пушистые подрагивают, белые внутри. Глаза блестят, но не злобно, а будто с усталости или от голода. А окрас, как у моей домашней кошки, – дымчато-серый с белым просветами.

К этому КПП и раньше приходили дикие животные – волки, лисы, даже медведь. Но они дальше шлагбаума не заходили. Медведь – тот по осени из леса вышел метрах в пятидесяти от КПП, встал на дороге, разинул пасть, так и простоял пару минут. Потом выдохнул с глухим рыком и ушёл обратно в тайгу. Охотники позже сказали, что это он так принюхивался. Солдаты сразу дёру дали от шлагбаума в домик, будто он мог их спасти от мишкиного любопытства. А рысь эта – надо же! – прямо к самой двери пришла. Села и сидит. И уходить не хочет, настороженно глядя в нашу сторону.

Сопровождающий солдат, из местных, промолвил, что это хелеухен. Какой такой хелеухен? Рысь, говорит, по-русски. Ага, понятно. Вернулись к машине. Встал у двери автомобиля, снял пистолет с предохранителя. Вынул обойму, положил в карман. Думал, пугану зверюгу. Солдат испугался и забормотал, что, мол, не надо хелеухен стрелять! Дух леса, мол, всё видит, отомстит за убийство.

У местных жителей хелеухен – вроде священной коровы в Индии. Снял пистолет с предохранителя и с пояса выстрелил в воздух. Гильза ударилась о дверь автомобиля и, звякнув, отскочила в снег. Посветив шахтёрским фонарём, мы нашли её быстро, иначе потом перед особистами за патрон не отчитаешься. Рысь же вздрогнула, в какие-то доли секунды присела и прыгнула за угол КПП, а потом убежала в сторону дровника. Рядом с ним – туалет. Между дровником и туалетом тоже висел фонарь, который включался по мере необходимости изнутри помещения.

2. Мы со сменным нарядом подошли к КПП. Солдаты, запертые в нём, радостно встретили нас на входе. Докладывайте, говорю, место службы бросили, всех под арест отправлю! Я, конечно, негодовал. И тут они рассказывают такое, что и поверить невозможно. Но потом поведению рыси нашлось объяснение.

Как правило, у шлагбаума дежурит один солдат; второй находится у телефона, непосредственно в помещении, а третий спит в комнате отдыха положенные ему 4 часа. Возле шлагбаума – столб с фонарём для освещения дороги, но по краям от освещаемого места было темно.

Рысь неслышно вышла из леса и села в неосвещаемой зоне фактически рядом с постовым. Поскольку солдат думал о своём, закутавшись в тулуп, рысь сидела тихо, тоже задумавшись о своём. Так они и пребывали какое-то время: постовой, повиснувший на шлагбауме, и молчаливо сидящая в паре шагов от него рысь.

Через некоторое время солдат захотел в туалет по малой нужде. По инструкции следовало вызвать бодрствующего солдата на подмену, но постовой или перетерпел, или поленился, но вызывать подменного не стал. Снял тулуп, перекинул через шлагбаум, повернулся в сторону тайги и уже собирался справить нужду. Тем временем рысь, почуяв запах овчины, идущий от тулупа, или по какой другой причине встала и пошла в сторону рядового.

Солдат уже начал процесс отравления нужды, но тут увидел рысь, испугался и заорал, бросившись к КПП. Как я понял позже, нужду он всё-таки справил, пока бежал к КПП, причём нужда не спрашивала, куда ей справляться и справлялась сама по себе. Бодрствующий у телефона напарник согласно инструкции закрыл входную дверь на засов, а солдаты заняли глухую оборону у окон, приготовивишись отражать нападение. Рысь трусцой побежала за солдатом, добежала до КПП, а потом села возле столба, на котором висел фонарь, освещающий вход. Так она спокойно и сидела, а солдаты, закрывшись изнутри, сидели в помещении, пока я не приехал с подменным нарядом.

3. Взяв с собой сменного постового из местных, пошёл в сторону, куда прыгнула рысь. Следы привели к дровнику. Заглянул в дровник – на меня из угла смотрела испуганная мордочка рыси, при этом она нервно скалилась и издавала гортанные шипящие звуки, похожие то ли на рыканье, то ли на нявканье… Позже, когда рысь днём уходила по своим звериным делам, солдаты из поленьев ей угол отгородили.

Даа, дела! Спрашиваю у солдата из местных: что делать будем? Тот ответил, что делать ничего не надо. Наверное, рысь беременная и место для окота ищет, голодная к тому же. Наверное, тут и останется. Не опасно это? – спрашиваю его. Солдат из местных сообщил, что рыси часто подходят к сёлам, когда нужда заставит или перед окотом. Потом сама уйдёт, только обижать не надо, хелеухены – звери добрые. Когда не голодные. Так что, говорит, покормить надо. Ну, что же, положили ей каши в тарелку, поставили под фонарём.

Так и стала рысь жить в дровнике и питаться солдатской едой. Ко времени прибытия пищевоза выйдет, сядет под фонарём, нявкнет раз-другой – мол, еда едет, есть давай! И обратно уйдёт. Сама к себе близко никого не подпускала – только солдата из местных. Но погладить себя или потрогать никому не позволяла.

Очень ей нравилось, когда солдат из местных с ней разговаривал. Сидит, щурится, вроде как улыбается, тихо помявкивает. А имя ей так и не придумали. Так хелеухен и осталось. Съест из миски еду, помявкает – мол, спасибо, и уйдёт в дровник, чтобы полежать. Но днём, как правило, уходила в тайгу – может, со своими соплеменниками рысями повстречаться, или по другим делам: зайца поймать или птицу зазевавшуюся, или справить нужду. Что характерно, в месте её лёжки никаких отхожих следов не было. Вот ведь как – зверь, а человеку есть, чему поучиться.

Так продолжалось до середины апреля. Потеплело. Снег на возвышенностях и лесных полянах стал таять. У хелеухен уже видны были округлившиеся бока. А потом появились два маленьких рысёнка. Лесник предупредил, чтобы ребята были крайне осторожны, а лучше вообще без надобности в дровник не заходили. Еду в миске ей по-прежнему оставляли уже перед дровником.

На майские праздники, когда заметно потеплело, она ушла. Даже грустно как-то стало. Как будто друг ушёл. Вроде по природе вещей такого не могло быть, а надо же, случилось! И сейчас иногда перед глазами возникает видение: стоит под фонарным столбом и дружелюбно нявкает. Значит, всё правильно тогда мы сделали, и эти мысли успокаивают душу и радуют память. Память – она, если что не так, не даст покоя душе.

Александр ЦВЕТКОВ.