Руководитель муниципального камерного ансамбля Александр ИВАНЕНКО – о вечном и преходящем в мире сем…

65 ЛЕТ И ВСЯ ЖИЗНЬ

– Александр Анатольевич! Совсем недавно, 6 марта, вам исполнилось 65 лет, а муниципальному ансамблю камерной музыки, руководителем которого вы являетесь, – 36. Есть какая-то рефлексия по этому поводу?

– Нет, все эти годы мы, участники ансамбля, честно делали своё дело. Не восхваляя себя, могу сказать, что для работы в районном центре вполне достаточно диплома музыкального училища – то есть, среднего звена. А у нас дипломы высшего музыкального образования – это всё равно, как если бы профессор МГУ преподавал в ржевской школе…

Да, нашему ансамблю 36 лет, но это лишь песчинка в потоке времени! Например, когда-то в Ржеве жил протоиерей Матфей Константиновский, духовник Николая Гоголя, вошедший в историю русской литературы. Думаю, второй такой Матфей Константиновский вряд ли снова появится. Маловероятно появление в городе и подобного ансамбля камерной музыки.

Мы проработали здесь в полном составе более 30 лет – редкий случай! Собрались в один час и прожили долгую и насыщенную творческую жизнь. Большинство музыкантов ансамбля – уроженцы Ржева, это я не ржевитянин, несмотря на то, что моя музыкальная жизнь прошла в Ржеве и Москве. Я сам – с Урала, и с годами это всё сильнее чувствуется. С этой точки зрения остальные музыканты в нашем ансамбле на своём месте – они у себя дома, у них здесь ученики, контакты, увлечения…

– Но это ведь хорошо, что волею судьбы люди, подобные вам, оказываются в провинции. Согласитесь, город с камерным муниципальным ансамблем отличается от других, где такого коллектива нет…

– Прошло более 30 лет с тех пор, как в Ржеве закрыли музыкальное училище, импульсы которого продолжают поддерживать музыкально-педагогическую жизнь города. Все наши ученики, которые его окончили, востребованы. Но им как минимум за 50, а новых кадров, увы, нет, и неизвестно, где их брать.

– Да, скоро уйдёт и ваше поколение – интеллектуальная прослойка города тает буквально на глазах…

– Можно взглянуть на это с другой точки зрения – в природу человека вложено стремление к красоте, у людей всегда будет потребность в красивой музыке… И мы – лишь маленькая частица в потоке музыкальной жизни.

ЕДИНЕНИЕ ДУШ

– Александр Анатольевич, в вашем ансамбле существует очень тесное единение музыкантов. Незабвенная Наталья Леонидовна, ваша супруга, духовно всегда с вами?

– Да, хотя телесно рядом Наташи нет. Как музыкант моя супруга была очень яркой личностью, всегда на первых ролях. Жизненный путь наш был один на двоих, но не я первый, и не я – последний… Жизнь земная вообще – драма.

С уходом Натальи потерял единомышленника и друга, который тебя прекрасно понимает, видит, как ты со своей скрипкой стареешь или, наоборот, молодеешь. Наталья была моим единственным мерилом! Публика на концерте тебе хлопает, если работаешь честно, а настоящую оценку может поставить лишь человек любящий. Без этих больших и тонких отношений стало сложно, но в память о Наталье я просто живу, работаю, молюсь…

– А где вы сейчас работаете?

– В Московской академической филармонии, также уже шестой сезон играю в оркестре Московского театра оперетты. Но я не совсем покинул Ржев. Муниципальный камерный ансамбль существует, и один концерт в месяц мы обязательно даём. Играем на мероприятиях в Выставочном зале и Центральной библиотеке, но чаще – в школах и детских садах. Для детей разного возраста устраиваем концерты-лекции во Дворце культуры. Раньше делали большие проекты, сейчас такая возможность отсутствует – не с кем работать: пианиста постоянного у нас нет, Натальи – нет, если только наши гости поддержат…

МУЗЫКА ИЗ РОДА В РОД

– А ваши дети? Они не планируют вернуться в Ржев?

– Когда-то переживал: дети не возвращаются! Скажите, а зачем им сюда возвращаться? Чтобы заработать на хлеб? Это слишком примитивно – зарабатывать, чтобы есть. Ведь что такое профессионал? Человек, который владеет своей профессией и получает за это вознаграждение. Например, я могу вставить стекло, но я не стекольщик, поэтому зову профессионала, плачу ему деньги за владение ремеслом. Так и музыкант должен делать свою работу и получать достойное вознаграждение.

– Да, и не только музыкант! Но, пожалуй, занятие камерной музыкой – самое неблагодарное дело, которое человек может себе найти…

– Музыка – это потребность, которая была у меня всегда. Музыкой «болели» мой дед, отец, я, мои дети, внуки…

Дед был первым балалаечником на деревне. Это ведь очень непростое дело – стать музыкантом-самоучкой. Моему отцу он говорил: «Анатолий, учись профессионально музыке!». Учиться отец начал поздно, поэтому окончил лишь культпросветучилище. Но мечту деда воплотил во мне. Баянист, он купил себе скрипку, чтобы вместе со мной учиться играть, и сам контролировал весь процесс обучения.

Со своими детьми мы тоже занимались сами. Все трое стали профессиональными музыкантами, а вот станут ли профессиональными музыкантами наши внуки – ещё вопрос. Они музыкально одарённые дети, но чтобы драгоценный камень стал бриллиантом, нужно начинать шлифовать его с самого раннего возраста…

– Александр Анатольевич, музыка – это определённый язык, а любой язык требует изучения. При этом наше общество традиции обучения своих граждан сложному языку искусства утратило и больше этим не занимается…

– Вы правы: если ребёнка не «окультуривать», он так дикарём в музыкальном отношении и останется. Более 30 лет в Ржеве мы этим и занимаемся – пытались «окультуривать». Считаем, что плоды есть. И это не только наша заслуга – здесь множество факторов. На первых концертах, которые мы играли в школах Ржева, стоял шум и гам, внимание детей сложно было сфокусировать. Требовалось огромное количество энергии, чтобы детскую аудиторию как-то упорядочить. Сейчас дети намного музыкальнее, грамотнее. Есть хорошие педагоги, которые их «окультуривают».

Но для города этого слишком мало! В школе мы можем сыграть один концерт в месяц. Первое, что делают нынешние дети, – достают телефоны и начинают снимать, чтобы потом посмотреть концерт в записи. А это уже не живая музыка. Объясняем, как можно непосредственно слушать музыку, как её воспринимать.

БАРОККО ДЛЯ ВСЕХ

– Вы играете музыку эпохи барокко, которая нравится людям неподготовленным, поскольку созвучна душе…

– В барокко есть огромные пласты. Мы не можем представить барочную оперу, но играем инструментальную, церковную, танцевальную музыку. Море барочной музыки – о ней можно рассказывать бесконечно! Помню, в школе №12 у нас однажды была такая тема: первый русский учёный Михаил Ломоносов и датский математик Леонард Эйлер, с которым Михаил Васильевич работал в России. Научные тексты того времени мы иллюстрировали русской барочной музыкой.

Кто в храм ходит, знают Дмитрия Бортнянского, но этот композитор писал не только «Херувимские» – он был хранителем капеллы в Петербурге, сочинил массу светской музыки, писал инструментальные концерты. Мы показываем русских композиторов за 100-150 лет до появления плеяды выдающихся мастеров XIX века, ведь для многих русская музыка действительно начинается только с Петра Чайковского.

– Как вы считаете, действительно ли возможно исполнять барочную музыку именно так, как композитор задумывал её в XVII-XVIII веках?

– Музыку надо играть так, как её видели композиторы. Ведь исполнение – способ открытия музыки для публики и для того, кто этим занимается. Мы играем не только барокко, но и современную музыку, делаем музыкально-литературные композиции – как в Ржевском краеведческом музее. Барокко – искусство риторическое, оно связано со словом, с интонацией человеческой речи…

УСЛЫШАТЬ ДРУГОГО

– Александр Анатольевич, вы по-прежнему поёте на клиросе Вознесенского собора, когда приезжаете в Ржев?

– Да. Замечаю: нет шума в храме – значит, люди внимательно слушают наше клиросное моление. Доводилось петь в храмах, где хорошие зарплаты, но хор «ершистый» – не сливаются голоса в единой гармонии. Это беда исполнителей – люди не понимают, что музыка создавалась специально для Бога.

– Профессор Московской консерватории Лариса Кириллина в своей книге пишет: «Для авторов, воспитанных в традиции барокко, свойственно определять музыку как науку, а её главным предназначением считать побуждение людей к благочестию и лишь затем – к услаждению слуха». Вы согласны?

– Бах, один из столпов эпохи барокко, подписывал свои партитуры словами: «Одному Богу слава». Вот его собственные слова: «Музыка предназначена для прославления Бога и для дозволенного наслаждения души. Назначением и конечной целью музыки не может быть что-либо иное, нежели хвала Господу. Где не стремятся к этому должным образом, там нет настоящей музыки, а есть лишь дьявольские звуки и пиликанье». Но уже к концу жизни Баха музыка меняет свою парадигму – она всё больше становится сферой развлечения, услаждения чувств…

– А современные исполнители хотят проявить ещё и личную индивидуальность…

– Для нашего времени вообще характерен такой подход: я – и все остальные. В эпоху барокко партия была написана так, что солист находился в очень тесной связке с оркестром. Но уже Давид Ойстрах учил своих музыкантов: «Сделай шаг вперёд от оркестра, играй, как ты хочешь. Пусть они тебя ловят». На мой взгляд, это неправильно – мы должны быть вместе на сцене.

– Смирения нет, и это проявляется во всех сферах жизни?

– Да, самая большая трудность – слышание другого человека и реакция на него. Сейчас играю и с молодыми скрипачами, которые, может быть, ловчее, шустрее, техничнее, но не в состоянии почувствовать то единение, когда музыкальные линии сливаются в единую гармонию. Это очень сложно: чтобы этому научиться, необходимо время, желание, любовь к своему делу…

– Ну, любви к музыке вам не занимать, Александр Анатольевич! Поздравляю с 65-летием и благодарю за интервью!

Ирина КУЗНЕЦОВА.
Фото из архива ЦКИ «Текстильщик».