– В свою очередь я не могу не вспомнить о том, что благодаря вашей общественной организации ржевитяне узнали о подвиге воинов-десантников, который они совершили в январе-феврале 1942 года, ведь это в честь них был открыт памятник на Привокзальной площади Ржева.

– Совершенно верно. Речь идёт о трагедии 29-й армии, 30 тысячах бойцах, которые лютой зимой 42-го попали в окружение в Мончаловских лесах. Они замерзали, пухли от голода, переносили нечеловеческие страдания, но всё-таки пытались с боями прорвать кольцо окружения. И прежде практически никто не знал о том, что на помощь погибающей в районе деревень Мончалово и Окороково армии пришли воины-десантники. Они совершили подвиг, равного которому в нашей военной истории ещё не было: 500 человек ночью, в жуткий мороз и метель, прямо с крыла самолёта и в непосредственной близости от противника высадились над д. Мончалово. Сам по себе прыжок в таких условиях – это уже подвиг. А ведь десантники ещё и боевую задачу выполнили – «пробили» коридор для выхода из окружения остатков 29-й армии. В результате из 500 десантников по итогам этой операции в живых остались единицы… И большая часть 29-й армии, и их спасители полегли смертью храбрых в Мончаловских лесах. На мой взгляд – нет ничего страшнее, чем смерть после смерти!

– Что вы имеете в виду?

–  Забвение после гибели – в буквальном смысле этого слова. Вы только представьте: даже по минимальным подсчётам безвозвратные потери военнослужащих под Ржевом составили 600 тысяч человек. В 44 братских могилах и захоронениях на территории Ржева и района покоятся останки не более 100 тысяч бойцов; предположу, что ещё столько же нашли свой последний приют в соседних городах и районах, по всему Ржевско-Вяземскому плацдарму. Остальные так и лежат в лесах и болотах под Ржевом – иногда в три слоя, порой – в так называемых «санитарных свалах», куда тела погибших в годы войны местные жители сносили и присыпали землёй (в надежде впоследствии перезахоронить со всеми воинскими почестями). Поисковая работа ведётся, но неимоверно тяжело, долго, трудно – каждый сезон поисковики поднимают на поверхность останки нескольких тысяч воинов. А сотни тысяч по-прежнему числятся пропавшими без вести.

Знали бы вы, что для семей значило это «клеймо» – «пропавший без вести»! Помню одну женщину, что жила в нашей деревне под Волоколамском – её Варварой звали. Красивая, статная, работящая – она была вдовой (муж пропал без вести), но замуж впоследствии так и не вышла. В деревне над ней подшучивали – мол, твой Николай сейчас в Германии шнапс пьёт, с немками танцует! Я тогда мальчонкой был – ничего толком не понимал, а потом пришло осознание, насколько тяжело было этой женщине сносить такое унижение. Да и ребятишкам пропавших без вести отцов нелегко приходилось: скажем, Варвариного сынишку так в деревне и прозвали – Шнапс. И лишь в 70-х годах семья получила известие, что их муж и отец погиб смертью храбрых под Ржевом.

Честно говоря, у меня к этой теме особый интерес – мой дядя, Г.Я. Жуков, 50 лет числился пропавшим без вести. И только в 1995-м мы узнали, что он погиб в деревне Бельково, а захоронен – в братской могиле д. Глебово Ржевского района. Трое его сыновей практически всю свою жизнь ничего не знали о судьбе отца. И что может быть хуже этого?

– Война не окончена, пока не захоронен последний солдат – эту фразу приписывают русскому полководцу А.В. Суворову. Вы полагаете, Великой Отечественной здесь, на Ржевской земле, окончиться не суждено?

– Я считаю, что нам уже не суждено поднять всех до единого бойцов Красной Армии, погибших в Ржевской мясорубке. Сегодня многие населённые пункты района обезлюдили, поросли быльём места сражений – пробраться туда уже невозможно. И это – наша беда. И это – наша вина. Я не могу понять, почему поисковая работа в нашей стране ведётся в основном силами общественных организаций, почему она не получила статус задачи государственной важности, которую необходимо реализовывать, в том числе, и на муниципальном уровне? Помню, в своё время в Ржевском районе обсуждался проект программы, цель которой – обучение и привлечение к поискам погибших – в том числе, в местах так называемых «санитарных свалов» – незанятого населения. Но на её реализацию необходимо было финансирование, поэтому программа так и осталась на уровне идеи. В какие только властные структуры я не обращался по этому поводу! Но результат один – точнее, нет никакого результата.

– Видимо, исходя их таких мыслей, и возникла инициатива установить  рядом с мемориалом советским воинам в Ржеве памятник бойцам, пропавшим без вести?