В 1943 году газета «Комсомольская правда» опубликовала фото В. Степанченко с подписью как о передовом токаре, стахановце-пятисотнике. Однажды во время налёта прямо перед входом в подвал, где рабочие укрывались, застряло оперение огромной бомбы – весом не менее 250 килограммов. Николай Шаповал в своей книге обыграл это как чудо: Валентин Титович помолился и – бомба не взорвалась. Кто знает, так ли это, но в такие минуты люди действительно молятся.

В 1944 году отец приехал домой, в Черниговскую область, которую уже освободили. Он был отличный токарь, и ему дали несколько дней отпуска. Обратно добрался до Новозыбкова (Брянская область), а там затор на станции – на фронт отправляли боеприпасы, эшелоны воинские. В последний момент подкупил проводницу: с собой была нитка сушёных белых грибов – единственный гостинец, что мать могла положить в дорогу, и сел на поезд. А вечером станцию разбомбили. Погибли тысячи людей, были взорваны десятки эшелонов… Что это – судьба или чудо?

«ОТПРАВИШЬСЯ НА КРАНОСТРОИТЕЛЬНЫЙ» Окончил вечернюю школу, познакомился со своей будущей женой – они поженились в 1949 году. Жили в уголке – в одной комнате две семьи. Эту комнатку я хорошо помню: родился в 1952-м, а жили таим до 1957-го. При заводе окончил техникум, когда учился на втором курсе, отца перевели в конструкторы. А потом и в Ржев переманили – предложили должность главного конструктора, обещали квартиру.

Мы переехали в Ржев в августе 1957-го, когда на ул. Мира построили дом. Отец стал главным конструктором, технологом, потом – главным инженером. Работал в связке с директором завода им. Петровского («Элтры») Б.П. Богачёвым. При них завод процветал. Беда была в том, что постоянно приходилось менять ориентацию. Когда пришёл, делали фонари «летучая мышь». Ему дали задание – выпускать швейную машинку. Освоили, наладили выпуск. Только начали разворачиваться, сверху спускают новое: кончайте делать машинки, давайте лодочные моторы! Тогда Ржев стал центром водно-моторного спорта, Волга в летние дни буквально гремела.

В 1973 году отца назначили директором краностроительного завода. В те времена он был не из передовых. Прямо напротив «Элтры» – «Электромеханика», а дальше – краностроительный. Его не видно – одна труба торчит высокая. Валентин Титович любил, когда кого-нибудь разносил, показывать на эту трубу и говорить: «Ты думаешь, мы тебя здесь держим? Отправишься на краностроительный!». Завод был отстающим – ни премии, ни прогрессивки – одна зарплата. Это была главная страшилка, а теперь его самого туда отправили. Взялся за дело с большим энтузиазмом, заработал первый инфаркт в 1975 году. Отец вообще горячий человек был.

ГОРЯЧ, НО ОТХОДЧИВ Могу один эпизод рассказать. Когда война закончилась, приехал на родину. И после Москвы так хорошо ему в деревне показалось, что решил остаться. Послал телеграмму на завод: «Рассчитайте меня, вышлите документы, хочу остаться в колхозе». Начальник цеха в ответ: «Если немедленно не вернёшься, под суд пойдёшь». Никто не отменял закон о запрете самовольного перехода с предприятий, тем более имеющих оборонное значение. Ничего не поделаешь – попрощался с матерью, уехал обратно.

Года через два приезжает в отпуск, а мать ему жалуется, что допекает милиционер местный – требует с неё уплаты сельхозналога, хотя она была от него освобождена (поскольку дед являлся участником гражданской войны, семье полагались льготы). Она была женщиной старого порядка, и власть страшно её пугала. Раньше милиционеры ходили в белом кителе, кобура с пистолетом – испугаешься тут! Только они поговорили, как идёт этот милиционер. Увидел незнакомого человека, и с матерком начал: «Почему допускаешь, что мать не платит сельхозналог?!». Отец, как только это услышал, развернулся и приложил его со всей силы. Тот – бряк, а отец тут же снял с него ремень с кобурой. Поднял на ноги, дал пинка: «Проваливай!». Мать в ужасе: «Сынок, тебя же посадят!». – «Мама, не бойся, я у него пистолет отобрал. Узнают – самому тюрьма светит».

Утром приходит милиционер смирнее овечки. Уже и по имени-отчеству – Валентин Титович – простите ради Бога. Отец отходчивый был, хотя сгоряча и подраться мог, но с людьми умел обращаться. Не захотел оставлять у человека камень на сердце: «Ты по-доброму, я по-доброму. Заходи». Усадил за стол, налили по стопке, закусили. Вернул ему пистолет, и тот ушёл рад радешенек. Больше бабушку никто не обижал.

«РЖЕВСКИЙ ПРОРЫВ» Когда в школе учился, видел отца только по утрам. Встаёшь – он уходит на работу. Вечером ложишься – он ещё не пришёл. Когда в старших классах учился, по вечерам стал с ним встречаться. Не было возможности что-то сделать в Ржеве – искал выходы через Калинин, Москву. Часто ездил в Главк, в Министерство. Когда возвращался, всегда заворачивал на завод.