Из дневника журналиста
Позвонил академик Николай Давыдов – голос звучал празднично: «Павел, буду в Выставочном зале в 15 часов, приходи!». Заблаговременно на встречу с академиком пришли три человека, не считая начальства и духового оркестра, – хозяйка Выставочного зала Ирина Аввакумова, дизайнер Николай Крыжановский и ваш покорный слуга – с желанием запечатлеть профиль академика.
Виновник торжества сидел за низким столиком и пил чай, оживлённо беседуя с незнакомой, приятного вида блондинкой с прямыми волосами. Ирина Аввакумова кивала головой, озаряя интерьер торжествующей улыбкой. Духовой оркестр, слишком большой для крохотного зала, играл бравурные марши из классики. Постепенно зрителей прибавилось, но это были не художники, а скорее любители изобразительного искусства.
Выступающих было немного: директор ВЗ, открывшая праздник, представитель ТвГУ Андрей Белоцерковский и ПАО «Электромеханика» – Андрей Константинов (оба олицетворяли собой корпоративный центр дуального образования в Ржеве).
Перед началом официоза я попросил Андрея Викторовича постоять неподвижно три минуты, чтобы сделать набросок. Чистое лицо, холёная, ухоженная бородка с пробивающейся сединой, тёмные лучистые глаза – всё выдавало образ человека, сошедшего со страниц романов XIX века: кандидат технических наук, заместитель генерального директора по экономике, председатель Ржевской городской Думы, всем своим обликом он внушал почтительное уважение. Ему не идут суетность, торопливость, скоропалительность. Закончив рисунок, подарил Константинову свою книжку, а он – визитную карточку (со словами: «Звоните!»).
Заместитель главы администрации по культуре Елена Ямщикова вручила юбиляру от лица Романа Крылова благодарность. Давыдов, в свою очередь, передал Елене Николаевне свои альбомы, а потом взял слово, о чём непременно следует сообщить. Если бы он не был художником, то стал бы блестящим ритором, который в своей речи пытается охватить всё – от международного положения до жизнедеятельности художников времён Крамского и Репина, а также текущего положения дел в Тверском СХР, при этом подробно остановиться на своём творчестве, начиная со студенческих лет.
Не забыл Давыдов и своего старшего наставника Ефрема Зверькова, который был примером во всём: умел видеть прекрасное в обыденном, укрепил любовь к природе, учил постигать натуру, строго анализировать форму, владеть техникой живописи и рисунка. Давыдов перенял от него солидность письма, когда каждый этюд становился картиной, и он безжалостно соскабливал с палитры неудачные фрагменты, в полной мере осознав: живопись – это тяжелейший труд и бесконечно приобретаемый опыт.
Пройдут годы, прежде чем Давыдов начнёт писать свои марины цельно, без надрыва, как бы прозаично, но улавливая то особое чувство, которое не оставляет зрителя равнодушным. Для него важно было найти свою тему, и он её нашёл – в монастырских скитах Валаама, Переславля-Залесского, осенних водах бесчисленных озёр Карелии, белых ночах Белого моря. Позже добрался до святая святых всех художников – Монмартра в Париже (2004), при этом оставшись верным русскому привольному пейзажу.
Была у академика мысль попробовать себя в должности главы отделения Союза художников, и хорошо, что он её отбросил как гибельную для творчества, которое ему гораздо ближе. Хотя мог произносить витиеватые речи и часами наставлять несмышлёных питомцев художественного училища.
Вопрос, почему художники не пришли повидаться с академиком, остался открытым, хотя всех заранее оповестили звонками. Виталий Кульга боится коронавируса и в народ не идёт. Руслан Бурцев, член худсовета, ездил на родину и теперь занимается машиной. У Павла Соловьёва своих две выставки, ему недосуг смотреть другие. Андрей Гриц готовится к персоналии – дорога каждая минута оставшегося до открытия времени. Игорь Росляков и Юрий Кокшаров дежурят на Советской площади, охраняя тамошний пруд от набегов варягов. Светлана Азаренкова, как всегда, в Крыму. Владимир Соловьёв всё больше отдаляется от суетных дел… Вот, собственно, и весь контингент, окружающий мир ВЗ.
Разумеется, немаловажен психологический фактор в отношении того, как приглашать. Если сухо, казённым голосом – это одна реакция, не в пользу ВЗ, а если, как когда-то Валентина Григоренко, – медовым речитативом, с лёгкой интригой, то отказаться невозможно. Все, кто не пришёл на встречу с Давыдовым, потеряли гораздо больше. Например, могли бы узнать, как выгодно продавать картины, – об этом в книгах не пишут, а Давыдов доподлинно знает, поскольку сам реализует свои полотна (за сумму с пятью нулями). Правда, для этого нужна известность далеко не районного масштаба.
У Николая Давыдова при всех его достоинствах есть недостаток, от которого следует избавиться – излишняя словоохотливость, пугающая своей бесконечностью. Как говорили во времена Цицерона, «плох тот оратор, который не может остановиться».
