Продолжаем публикацию дневников Всеволода Стратонова, в 1917-м возглавляющего отделение Государственного банка в Ржеве.

ДЕТОНАЦИЯ В БАНКЕ

Вскоре и наши служащие выработали положение о комитете отделения и устав профессионального союза. Однако они поступили корректнее, чем двинские: не поставили меня явочным порядком перед фактом введения самоуправления, а пришли посоветоваться со мною, особенно по вопросам управления банком. Мы легко пришли к обоюдному соглашению; с моими указаниями они полностью согласились. Винить служащих за это выступление было бы несправедливым, поскольку почти повсюду, в том числе в Центральном управлении в Петрограде подобные комитеты уже образовались. Умеряющее действие на более горячие головы оказывали служившие в нашем банке барышни.

Должен с чувством удовлетворения отметить, что ни с ржевским комитетом служащих, ни с двинским, когда это последнее отделение перешло в моё управление, я имел счастье не разойтись во мнениях ни одного раза. Перебежчиками на сторону большевиков из среды чиновников оказались только единицы, почти исключительно те, кто, несмотря на революцию, подвергся от меня взысканию за серьёзные служебные проступки. С подавляющим же большинством мы проработали до самого конца моей службы согласно.

Был для наших взаимоотношений один неприятный момент испытания. Появился в Ржеве контролёр одного из отделений банка — кажется, Калужского. Фамилию я его забыл, а раньше он служил у нас в Ржеве. Этот тип затеял создать себе карьеру в помутневшей воде. Стал объезжать отделение за отделением, убеждая служащих Государственного банка сорганизоваться в общий профессиональный союз и завладеть в банках властью. Приехав в Ржев, игнорируя меня и Вешенского, он назначил в банковом отделении общее собрание служащих. Но — осёкся. Мои сослуживцы заявили ему, что без моего разрешения в здании банка собрания быть не может, и предложили ему обратиться за согласием на это непосредственно ко мне. Смутьяну пришлось с кислой миной идти знакомиться со мною.

Конечно, собрание я разрешил, но на нём не был. Издали видел, что сослуживцы жадной толпой окружили оратора, когда он повествовал о том, что происходит в других отделениях банка. Его демагогическое выступление у нас провалилось, хотя отрицательный след этого посещения всё же долгое ещё время сказывался.

От военной охраны, введённой в первые дни революции, я отказался, когда выяснилось, что непосредственной угрозы для банка не существует. Но нашу охрану ослабляли всё ещё продолжавшиеся призывы по мобилизации. Я заявил протест военной власти, указывая на необеспеченность охраны банка, и просил освободить призываемых. В этом последнем мне было решительно отказано, но, во внимание к моим опасениям, воинский начальник прислал в моё распоряжение около десятка легко раненых солдат, на началах продолжения ими военной службы.

Вызвал я прибывших солдат в кабинет. По большей части это были ремесленники и фабричные рабочие. Ранения их были неважные, так что охрану они могли нести. Дав им общую инструкцию, я сказал: ваша служба в банке является продолжением воинской службы с полагающимся вам военным довольствием. От банка никакого вознаграждения вам не полагается. Но я не хочу, чтобы вы чувствовали себя у нас хуже, чем все остальные. Поэтому я решил следующее: на свой личный страх и риск я сделаю то, на что, собственно, не имею права делать. А именно — назначаю вам, независимо от военного довольствия, ещё полностью то же денежное вознаграждение, которое получают все остальные банковские сторожа. Быть может, за этот самовольный поступок мне придётся поплатиться по службе, но это уже будет моя печаль. А от вас за это ничего другого я спрашивать не буду, как только за службу банку не за страх, а уже за полную совесть. Обещаете ли вы мне это?

— Так точно! Обещаем, господин управляющий!

Солдаты были очень довольны, и они до конца исполнили своё обещание. За исключением только одного, свихнувшегося на большевизме, они в полной мере оправдали мой самовольный поступок, которого без разрешения Центрального управления я действительно не имел права совершать. Солдаты не один раз выручали и банк, и лично меня от опасности, и им я был обязан тем, что впоследствии большевистская власть долгое время не рисковала разрушить наше учреждение.

\

ДЕНЬ «ЗАЙМА СВОБОДЫ»

Весною 1917 года временное правительство выпустило свой известный «Заём Свободы». Слово «свобода» тогда ещё опьяняло так же, как и слова «революция», «революционный» и т.п. Во многих местах заём вызвал большой подъём настроения. В Петрограде и в некоторых других городах устроены были большие народные празднества для распространения займа, одной из главнейших целей которого выставлялся лозунг «Война до победного конца!».