Продолжаем публикацию дневников Всеволода Стратонова, в 1917-м возглавлявшего отделение Государственного банка в Ржеве.

ДЕНЬ ПРАЗДНИКА

К месту молебствия, около главной эстрады, собрались, однако, тысячи. Когда отслужили и пропели, на эстраду взобрался старенький протоиерей. Произнёс неудачную слезливо-просящую речь: – Родина умоляет вас: дайте ей денег! Сжальтесь над бедной Родиной, пожертвуйте ей денег! На жалостливость сердец суровых ржевитян рассчитывать было нельзя – надо было исправить впечатление от неудачного слова. Поднявшись после него на эстраду, я произнёс речь совершенно в иных тонах. Указывал, что принять участие в займе – дело разума, а не сердца. Если сами русские проявят теперь к самим себе недоверие и не окажут своему же правительству, выдвинутому так всеми желанной революцией, ссуды, то кто же из иностранцев нам поверит? Стараясь быть понятным толпе, объяснял, что возникающая дороговизна связана с недостатком в казне денег; поэтому если ссудить правительство по облигации займа, то это будет в собственных интересах каждого. Объяснил также, что желающие, пользуясь днём праздника, могут и просто жертвовать деньги: на них будут куплены облигации займа и пожертвованы средства на содержание сиротского дома в Ржеве.

Едва я закончил, со всех сторон потянулись руки с деньгами. К этому я не был подготовлен… Моя соломенная панама быстро заполнилась доверху. Скорее принесли ведро из банка, в которое и посыпались дождём деньги.

Тем временем в разбросанных по площади киосках началась продажа облигаций займа. Заодно в них продавалась и местная газета, издание которой сегодня было нам пожертвовано целиком. Продажа сразу же пошла бойким темпом.

Начало было счастливое, чувствовался подъём настроения. Оратор из народа сменялся оратором. Площадь всё заполнялась. Подошли, в сопровождении военных команд, четыре полковых оркестра.

КОНФЛИКТ

Но вдруг – неожиданный удар. У меня просит слова какой-то солдат. Лицо – подозрительно испитое… Отказать – нет причины. Начинает речь… в ярко большевистских тонах. Первое недоумение толпы быстро сменяется негодующими криками: – Большевик! – Долой! – Не хотим слушать! Видя эту враждебность, солдат резко изменяет тон речи на ярко демагогический. – Вас посылают на войну умирать в окопах… Вас заживо вши поедают… А господские сынки нежатся на пуховых перинах!

Толпа прислушивается внимательнее. – А ведь правда! – Правда! – Долой! – Вон его!

– Вы с голоду помираете… А господа буржуи брюхо набивают рябчиками да винами дорогими. – Правда! – Вон его!

Страсти разгораются. Нависает угроза скандала. Останавливаю солдата и обращаюсь к толпе: – Голоса разбились. Одни хотят слушать оратора, а другие не хотят. Поэтому произведу голосование поднятием рук. За что выскажется большинство – так и будет. Правильно ли? – Правильно! Правильно!

Увы! Подавляющее большинство, особенно солдаты, подняли руку за продолжение речи. На лице солдата-оратора – торжество. Уже на узаконенном основании он развивает агитационную большевистскую речь. К эстраде пробирается сквозь толпу офицер милиции с пятью солдатами, на рукавах – повязки. – Довольно, сходите! Я вас арестую! Оратор побледнел. – Товарищи! – завопил он – Я вам говорил правду, а буржуи за это меня арестовывают! Толпа заволновалась: – Как так – арестовывать?! – На каком основании?! – Товарищи! Заступитесь! – В чём дело, гражданин офицер? За что вы его арестовываете? – Он, господин управляющий, пять раз совершил кражу! Кроме того, ещё и дезертир! – Не выдавайте, товарищи! За правду!!

Что тут поднялось! Громадная толпа солдат насела на патруль: – Не сметь его трогать! – Мы вас!.. Патруль поднял ружья… Из солдатской среды повысовывались руки с револьверами. Вот-вот начнётся стрельба…

Делаю нечеловеческие усилия, мечась по эстраде, чтобы привлечь на себя внимание. Путём страшного напряжения голоса мне, наконец, удаётся перекричать ближайших ораторов. Замолкают. Понемногу кольцо замолкающих ширится, и я уже могу говорить. – Граждане! Будьте же разумны! Не оскверняйте нашего праздника побоищем. Уладим дело мирно!..

Толпа понемногу затихает, хотя кое-где ещё бурлят. – Гражданин офицер! Я вас прошу отложить арест на завтра. Сегодня – День свободы, и никого не надо свободы лишать! Очень вас прошу об этом! В толпе заревели: – Правда! Правда! – Сегодня – никаких арестов!