Пока  я  жив,  я смерти не боюсь,

А смерть придёт, меня уже не будет.

Омар Хайям

«Привет с Востока» – так назвали выставку работ художника, педагога школы искусств №3 им. Т.И. и А.Я. Волосковых Алексея Боброва её устроители из ВЗ, хотя проще было бы обозначить её как ретроспективу работ эпохи соцреализма. Из-за плохой сохранности холсты потрескались и облупились, а рамы были сколочены наскоро, словно художник торопится сказать: «Полсотни лет тому назад жизнь была не менее прекрасна, чем сейчас. Представляю свою «Шахи Зинду» на обозрение, а вы начинаете без меня». Так, собственно, и вышло.

Концерт детских коллективов из ДШИ-3 начался в назначенное время, а виновник торжества, будучи в это время пациентом стационара, высаживаясь из такси, спешил на собственное чествование и, надо сказать, успел. Поблагодарив юных музыкантов за доставленную радость, дирекцию – за громкое название выставки, Бобров сразу же перешёл к воспоминаниям молодости, которыми так любят делиться старые люди, поскольку они самые яркие в их памяти. А закончил – вдохновенной декламацией стихов собственного сочинения.

За время, что мы не виделись, Алексей Бобров стал суше, у него появилась бородка-эспаньолка, а в глазах – усталость, не помешавшая высветить картину юности, хотя она прошла не в Средней Азии, а по соседству с Ржевом – в Зубцове. В тридцать он окончил худграф в Ленинграде (1972), затем оказался в Ташкенте. Работал преподавателем вечернего отделения Ташкентского пединститута им. Низами, потом – художником-реставратором, чуть позже – оформителем республиканского Дворца культуры.  Золотые годы отдал участию в республиканских и Всесоюзных выставках, запечатлевая на холстах быт и труд простого народа в реалистическом ключе, без позёрства и экспрессии. Вскоре был принят в члены Союза художников Узбекистана. К славе особо не стремился, карьерную лестницу преодолевать – тоже. Всё удавалось само собой: годы катились, картины писались, работы хвалили на местном уровне. Детям, его воспитанникам, всегда нравился их спокойный и мудрый учитель. «А что ещё нужно человеку в старости?» – спросил один из героев популярного фильма «Белое солнце пустыни». По обоюдному согласию устроителей выставки и отдела культуры, впоследствии экспозиция плавно переедет в залы «Текстильщика» и Дворца культуры. Это ли не моральная победа художника?

«Автопортрет в корейской шляпе» написан в 1975 году – почти, как и все другие работы выставки. В картине ещё нет восточного оттенка – он появится позже, но уже есть желание познать самого себя. Изображаемая фигура помещена в пространство городского пейзажа с обязательным арыком. Голубое небо, голубые кусты и голубая же вода – создают тихий, созерцательный настрой ритмического единства картины, выдвигая на первый план красивое лицо молодого человека с экзотической внешностью. На нём широкополая соломенная шляпа, под ней – каштановые кудри, тёмные глаза, прямой нос, аккуратные усы и холёная аристократическая бородка – всё это выдаёт человека, ценящего свою внешность. Ансамбль «Шахи Зинда» формировался в течение девяти веков и включает более двадцати сооружений XIV-XV в.в. По старинной легенде, брат пророка Мухаммеда Кусам Аббас пришёл в Самарканд с войском для утверждения ислама. В бою шах был ранен стрелой, но сумел скрыться в расщелине скал. В честь этого события на этом месте построили целую серию минаретов с башнями и переходами между ними. Главный ансамбль – Кусам-ибн-Аббас – состоит из мавзолея и мечети XVI века. Центральная дверь украшена резьбой и инкрустирована слоновой костью. Глобальная реставрация мавзолея состоялась в 2004-2005 годах, в результате были созданы условия для более удобного осмотра интерьера, хотя и экстерьер не менее внушителен – в своей округлой величавости.

«Красный натюрморт» (1976), составленный из сочных арбузов с хищно нацеленным на их разделку ножом, не оставляет места другим фруктам – например, тем же чарджоуским дыням, которыми торгуют в фильме Эльдара Рязанова «Вокзал для двоих», или винограду сорта «Дамские пальчики». Хотя, если присмотреться, то можно увидеть гранаты и яблоки, заполняющие арбузные пустоты. Узбекский нож с характерной для него длинной рукояткой слоновой кости, расположенный по диагонали, придаёт композиции динамику, создавая аллюзии на старинную пословицу: «Прямая хороша тогда, когда рядом с ней идёт кривая» (точнее, скользящая по арбузной поверхности круга). Натюрморт опосредованно передаёт крепко скроенный вещественный дух окраины, ещё недавно входившей в «братскую семью народов СССР».

«Три поколения» (1976) – гимн мужскому сословию среднеазиатской республики. Моя служба в армии прошла в узбекском областном городе Термез (центр Сурхандарьинской области). Тогда, в 1956-м, это был тихий сонный городок с огромным базаром, где возвышались медные чаны с пловом, который солдатам раздавали бесплатно. Главное национальное блюдо готовят мужчины, относясь к делу профессионально, – женщины к процессу не допускаются. После обильного вкушения яств узбеки устраиваются на ковре, как у Боброва и, поджав ноги, ведут тихий неспешный разговор о жизни и политике. На переднем плане – аксакал с белой бородой и в чалме, двое других – в тюбетейках (шапочках из восьми клиньев).