Меня охватывает ужас, когда я понимаю всё произошедшее. Кричу громко: – Быстро все из блиндажа. У меня снаряд под мышкой!

Все трое выкатились из нашей подземной норы наружу, как разлившаяся ртуть. А я осторожно поднимаю правую руку вверх, чтобы не потревожить снаряд, падаю на левый бок и тоже выскакиваю из блиндажа.

В траншее прихожу в себя и решаюсь заглянуть в свое подземное «убежище». Да! На две трети своей длины из стенки торчит снаряд. Видимо, у него не сработал взрыватель. Что было бы со всеми нами, если бы снаряд взорвался, представить нетрудно. А я и по сию пору задаюсь одним и тем же вопросом: всех ли нас, четверых, Господь тогда миловал? Или кого-то одного, а остальные благодаря ему остались живы?

И ещё. Наша стрелковая дивизия продвинулась к окраинам Ржева на шесть километров — за пять месяцев жесточайших боёв, ценой трижды обновлённого своего состава. Единственным положительным моментом тех боёв за Ржев считаю тот факт, что немцы вынуждены были оттянуть часть своих сил от Сталинграда сюда, в верховья Волги. Этим мы способствовали нашей победе в Сталинградской битве…

Пётр МИХИН.

Коллаж Вадима Афанасьева.