В случае с военной техникой всё и проще, и сложнее одновременно. Несмотря на вопли фальсификаторов истории о том, что в РККА на момент начала войны была анархия и “все офицеры разбежались”; что Красная Армия что-то там “закидала трупами” и вообще – выиграла только благодаря русскому «авось» и фронтовым ста граммам, дело обстояло далеко не так.

Как и в любой армии мира, в Рабоче-крестьянской Красной Армии с порядком было всё нормально. Армия ведь – это не просто живая сила и техника, управляемая офицерским составом. Армия – это физическое воплощение, в том числе, и экономических возможностей государства. Это – деньги. Танк, например, стоил гораздо больше, чем кусок металла. И ППШ – тоже стоил денег. И китель. Подход циничен, но большинство советских людей прекрасно помнят, как ревностно государство относилось к своей собственности. И даже в суровую годину оно следило за тем, чтобы каждый рубль, потраченный на военную технику, был потрачен именно на неё. И каждый рубль был закалён потом и кровавыми слезами в горниле труда работников тыла, делавших всё, что возможно, “для фронта и для Победы”. Вот такая военная экономика.

Так можно ли, будучи в здравом уме, предполагать, что имело место повальное наплевательское отношение к технике – в то время, когда “кадры решают всё”? В случае с теми же Пе-2, пикирующими бомбардировщиками, во время войны по линии ВВС периодически выходили приказы, запрещавшие использование атаки с пикирования. Потому что самолёт из пике мог и не выйти, а опытные лётчики Родине были нужнее самолётов. Потому как самолёты Советский Союз произвести мог, и достаточно быстро, а вот «произвести» поколение лётчиков – никак нет. И, несмотря на “человекоориентированность”, армия вела строгий учёт техники. Потому что это не просто “орудие Победы”, но ещё и деньги. Народные. Государственные. В настоящее время этого менталитета нет – сейчас только бы придумать бизнес-план, нацеленный на кусочек бюджета, и можно смело сказать, что жизнь удалась.

ЭТО ТОЛЬКО НАЧАЛО.

Так вот, для того, чтобы вести учёт техники, различным её деталям и агрегатам присваивали номера. Номера выбивались на шильдиках, которые закреплялись непосредственно на узлах и агрегатах. И поступавшую в распоряжение подразделения технику легко можно было идентифицировать. Отправился самолёт на боевое задание – в журнале ведения боевых действий об этом должна быть запись: самолёт такой-то, номер такой-то, в экипаже те-то. Вернулся самолёт – снова запись: такой-то вернулся. Ну, а если так случилось, что не прилетел обратно – вновь  запись в журнале: с боевого задания не вернулся. И тут же – номера и фамилии членов экипажа.

Делалось это не для того, чтобы потом карать людей за потерю техники, а для порядка. И спустя годы этот порядок оказывает фантастическую поддержку при обнаружении разбившихся самолётов и сгоревших танков. Самое главное – найти тот самый шильдик, желательно – с двигателя. Заветный номерок потом можно с огромной вероятностью отследить по архивам и установить дальнейшую судьбу членов экипажа или их фамилии, – в случае, если вместе с машиной удастся найти останки погибших.

Вот и в случае с Пе-2, найденном возле Дешёвок, основная цель раскопок – не фрагменты бомбардировщика, а номер двигателя. Потому как имеющихся архивных данных на этот раз оказалось недостаточно.

12 августа 1942 года с боевого задания не вернулись два самолёта. И оба, скорее всего, принадлежали 527-му бомбардировочному полку 211-й авиадивизии. А найден – один. Какой именно – поисковики не поймут, пока не представится возможность однозначно его идентифицировать. К сожалению, на момент встречи с поисковиками был поднят только один из двигателей двухмоторной “пешки”, и номера на нём не было…

Остаётся только надеяться, что сборному отряду поисковиков улыбнётся удача, и родственники пропавших без вести членов экипажа узнают, наконец, что случилось с их дедами и отцами тем августовским днём 1942-го.

Вадим Афанасьев. Фото автора .

P.S. Когда верстался номер, стало известно, что недалеко от места, где потерпел крушение первый самолёт, поисковики обнаружили фрагменты второго пикирующего бомбардировщика Пе-2, причём благодаря обнаруженным на двигателях номерам оба летательных аппарата всё-таки были идентифицированы. Но, к сожалению, пока нет документального подтверждения, что найденные самолёты относились к одному авиаполку, как не были найдены и останки экипажа. Работа по «пешкам» продолжается уже на уровне архивов, и как только она принесёт свои плоды – мы сообщим об этом нашим читателям.