В клубе «Текстильщик» состоялась презентация выставки №Перекрёсток №2″.
«Путь, который выбрал Фёдор Помелов, труден, тернист, но можно надеяться, что мужество, терпение и талант приведут его к цели».
Эпиграф приведён из статьи московского искусствоведа Татьяны Малининой, опубликованной в 2015-м в память об отце Фёдора – Валентине Гавриловиче (1939-1999). Старший Помелов, переехав в Подмосковье (город Протвино), успел передать эстафету живописного кредо любимому сыну. И не ошибся: палочка оказалась в крепких руках, и младший Помелов ушёл далеко вперёд, заметно опередив своих сверстников.
Видимо, сказалась стажировка во Франции, давшая свободу мышлению. Так появились заброшенные дома, мельницы, полусгнившие зернохранилища, цеха по переработке зерна и даже «Мираж, XXI век», датированный 2016-м, – годом, когда пришло новое озарение (хотя у европейцев всё это уже было). Например, немцы, в 30-х годах прошлого столетия, не брезгуя, воспевали гниющие останки погибших солдат на полях империалистической войны. Они называли свои полотна «новой вещественностью», но, не получив поддержку от других художников, быстро потеряли интерес к сюжетам. Ещё раньше другой немец, Макс Эрнст, создал сюрреалистического слона под названием «целебес» – как знак некоей реальности, отличной от обыденности. Громадная фигура слона занимает всё пространство холста, вверху – рыбки, внизу – женская обнажённая фигура без головы, но зато с рукой в красной перчатке.
Фёдор Помелов не менее увлечённо показал серию работ из вещей прошлых веков. Если сначала это были лопаты, топоры, грабли, ломы, швейные машинки, утюги, то теперь художник новыми глазами увидел двигающуюся технику: колёсные и гусеничные трактора, автомобили типа «Студебекер» и «ЗИЛ-164» вкупе с «уголком фотолюбителя», в котором всё перемешано: катушки с проводом, керосиновая лампа, бинокль, ванночки, склянки. Но и это ещё не всё. Появился санузел со сливным бачком и унитазом – почти по Станиславу Ежи Лецу: «Я думал, что опустился на самое дно, как вдруг снизу постучали…».
В статье «Суровый стиль Помелова» Вильям Мейланд задаётся вопросом: «В связи с чем появилась радикальная перемена эстетики?». На мой взгляд, неверна сама постановка вопроса. О какой эстетике может идти речь, если изображается отхожее место, или почти отхожее, поскольку не «за углом», а в интерьере.
Эстетика как наука о прекрасном ведёт начало с древнегреческих времён, от Платона и Аристотеля (4 в. до н.э.). Сначала по воле Бога возникли идеи добра, красоты, познания, впоследствии переместившиеся в реальную жизнь. Настоящий художник испытывает состояние особого подъёма – пафос, благодаря чему создаются произведения, вызывающие восторг и изумление, в первую очередь это касается музыки и пластических искусств, к которым относится и живопись. Можно с упоением рассуждать об устройстве современного самолёта, наблюдать за его взлётом и посадкой, восторгаясь эстетикой отточенности линий. Но по сравнению с ним трактор кажется архаизмом – тем более нелепо ставить его на пьедестал, стараясь облагородить живописным цветом. По поводу цвета скажу одно – он возведён в превосходную степень.
Послужной список Ф. Помелова прекрасен. Окончил художественное училище в Москве, затем Академию художеств им. В. Сурикова, стажировался во Франции, в 2010 году стал членом Союза художников РФ, вновь стажировался во Франции, стал лауреатом Всероссийского пленэра «Край Вятский – земля живописная» и лауреатом премии им. Васнецовых в номинации «Вдохновение» там же, в Кирове.
В автопортрете прошлого года Фёдор изобразил себя без намёка на идеализацию образа, с пытливым взглядом некогда молодого, цветущего лица, хотя румянец во всю щёку, несмотря на сорок шесть лет, остался. Усы и бородка по моде, лёгкая улыбка, добродушное выражение выдают жизнелюбивого, общительного человека. Видно, что лицо написано на одном дыхании, без претензии на оригинальность, но с глубоким внутренним миром. Как и в пейзаже, живопись свободная, размашистая, подчёркивающая смелость характера портретируемого. Тёмно-зелёный фон хорошо оттеняет простую футболку тёмно-синего цвета, подчёркивая неприхотливость жизни свободного художника, лёгкого на ногу и мобильного на перемещение в пространстве – на пленэры в разных уголках страны и выезды за границу (Италия, Америка, Китай – все полярные знаковые противоположности, где модернизм давно и прочно занял первые позиции).
«Волга в Калязине» (2015) написана летним солнечным днём с крутым берегом справа. Художник отказался от стереотипного, набившего оскомину вида затопленной, калязинской колокольни, которую бросаются писать все художники, приезжающие в город. Ф. Помелов увидел и написал Волгу не с голубенькой водичкой, и тем более не с зелёной, а мощным, размашистым мазком с толстым слоем краски. Причём не только берега, но и саму водную гладь, расправившись сразу с двумя задачами – выразительной и изобразительной без условности натурализма (хотя тяга к экспрессии налицо). Иллюзия пространственной глубины достигается за счёт воздушной и линейной перспективы с углом зрения сверху. Композиция уравновешена за счёт диагонали, пересекающей холст, придающей выразительную динамику пространству. Колорит в картине играет главную роль. Он не подчинён рисунку, а сам выстраивает композицию. Цвет в картинах Помелова является несущим всю смысловую нагрузку, он оптически достоверен и выразительно экспрессивен, причём, в зависимости от сюжета, может колебаться по синусоиде, вверх-вниз. Например, при глубокой статичности в картине «Наш паровоз, вперёд лети!» громада с колёсами за счёт их разной величины тяготеет к динамическому ракурсу, создавая невидимый ритм, как у М. Маршумова в его труде: «Ритм – это таинственная гармония между частями и целым, то, что создаётся жизнью». Художник оперирует большими массами цвета и крупными, тяжёлыми мазками, помогающими созданию экспрессии всего полотна.
